Три пули для копа - Анна Орлова

спине побежали. Хладнокровие? Бессердечие? Скорее второе, потому что при виде мужа брюнетка побелела. Все краски стекли с нее, будто смытые растворителем.

– Брайан? – выдохнула она так, что любой суд присяжных единодушно бы проголосовал: "Виновна!"

– Патрисия, – проронил Эллиот. – Ты рада меня видеть, дорогая?

Насмешка в голосе била наотмашь. На его скулах перекатывались желваки, глаза походили на дула заряженных пистолетов.

– Конечно, – она пыталась взять себя в руки, и это ей почти удалось. Если бы еще пальцы не тряслись так, что полураскрытый зонт ходил ходуном.

Ее подруги разлетелись стайкой ярких птиц в оперении от лучших столичных магазинов. Только одна обернулась на ходу, посмотрела обеспокоенно, но встревать в семейную сцену не стала.

Миссис Эллиот облизнула губы и наконец сложила зонт.

– Зачем ты приехал, дорогой? Что-то случилось? Отец? Дети? С ними все в порядке?

Эллиот скрестил руки на груди:

– А мое здоровье тебя не беспокоит, дор-р-рогая?

Последнее слово он почти прорычал.

Она дернулась, улыбнулась натужно:

– Что за сцена? Еще и при посторонних. Кстати, зачем ты притащил свою, – она качнула головой в мою сторону, – секретаршу?

Хороший вопрос. Я бы предпочла быть где угодно, только бы подальше отсюда.

На нас глазел через окно охранник. Заметив это, Эллиот взял жену за плечо и поволок в сторону, в сквер, где не было ни одной живой души.

– Пусти! – принялась вырываться она, бессильно дергая рукой. – Ты делаешь мне больно!

Охотно верю. Эллиот в бешенстве вряд ли соизмерял силы.

Я встала в стороне, у тумбы с афишами. Впрочем, супругам Эллиот уже было не до приличий. Он дотащил жену до скамейки под чахлым кленом, толкнул, заставляя сесть, и навис сверху.

– Ты испортил мое пальто! – возмутилась она и завозилась на мокром сиденье. – Брайан, ты свихнулся?

Просторечие не шло ей, как грязное пятно на нарядном платье. Похоже, миссис Эллиот в панике. И ее, прямо скажем, можно понять.

– Свихнулся, – согласился он ледяным тоном. – Когда женился на тебе. Знаешь, милая, я многое мог бы тебе простить. Но черноголовник…

Она дернулась. Черные глаза в ужасе расширились. "Знает!" – читалось паническое на ее лице.

Брюнетка прижала руку к горлу, прикрытому шелковым платком.

– Я… Я не понимаю, о чем ты!

Эллиот усмехнулся.

– Актриса из тебя посредственная, Пат.

– Не называй меня этой мерзкой кличкой!

– Пат, – повторил он с удовольствием и наклонился к ней, ловя взгляд. – Ты ведь не выносишь это, потому что это я зову тебя так?

Она тяжело дышала. К чулку на ее щиколотке прилип грязный лист, но она этого не замечала.

– Ты сошел с ума. – Сказала она, вздернув подбородок. – Ты опасен, Эллиот!

И никаких тебе "Брайан" и "дорогой".

На ее месте я бы трижды подумала, прежде чем злить Эллиота, когда он в таком состоянии. Но брюнетка, видимо, считала себя бессмертной.

– Не более чем ты, Пат, – Эллиот ронял слова, будто комья земли на крышку гроба. – Ты ведь знаешь, что за убийство с помощью черноголовника положена смертная казнь? От виселицы тебя, может, отец и спасет, но срок ты уж точно получишь. Стоит мне заявить в полицию, и ты сгниешь в тюрьме.

– Чушь! – она все еще сопротивлялась. – Я не сделала ничего плохого! И ты, кстати говоря, жив.

"К сожалению…" – туманом повисло в воздухе.

– Покушение, – напомнил Эллиот сухо, – тоже карается законом.

– Это все твои бредни! – вскинулась она, комкая платок на шее. В смелости ей не откажешь, сопротивляться Эллиоту не всякая способна. – Ерунда. Выдумки! У тебя нет никаких доказательств.

По-хорошему, она права. Ни продавец винного магазина, ни таксист ее опознать не смогут. Разве что распутать ниточку к покупке яда, но столько лет спустя…

Эллиот покачал головой.

– Зря ты так считаешь. Дорогая, на что ты потратила деньги, которые сняла в банке? Я ведь, как муж, вправе проверить твой счет.

– Я… Я сделала покупки!

– Какие? – Эллиот давил на нее, как пресс на мягкий сыр. – Зачем тебе вообще понадобились наличные? У тебя счета в магазинах, в крайнем случае можно заплатить чеком. – Она молчала, и он продолжил безжалостно: – Кстати, где ты была вчера вечером? Примерно с четырех до семи?

– У подруги, – сказала она искаженным, придушенным голосом. – Кэтрин Эванс, она пригласила меня на чай.

– У подруги? – переспросил Эллиот насмешливо. – Уверена, что она это подтвердит? Предположим, миссис Эванс согласилась покрыть тебя перед мужем, но станет ли она врать в суде, под присягой?

По красивому лицу брюнетки пробежала судорога.

Эллиот усмехнулся хищно и продолжил:

– К тому же у нее есть слуги, которые не будут молчать… И не забывай, что твою ложь я, – он медленно, демонстративно почесал кончик носа, – нюхом чую.

– Это ничего не!..

– Кстати, – перебил он, – а то зелье, которое ты прячешь в Библии, все еще там?

В Библии? Вот это она затейница!

– Ты знал… – прохрипела она, судорожно хватая воздух ртом.

– Знал, конечно. – Пожал плечами он. – Еще до свадьбы.

Погодите, Эллиот был в курсе, что жена хранит яд, и не отобрал? Почему?! Разве что ему это нервишки щекотало, придавало остроту семейной жизни. Чем бы жена ни тешилась, лишь бы не вешалась? М-да, я бы предпочла не знать о нем таких пикантных подробностей.

Он покачал головой, глядя жене в глаза:

– Ты такая дура, Пат. Даже яд тебе продали уже просроченный. Что смотришь? Да, я сразу проверил и вернул тебе склянку. Вреда бы он не причинил, зато тебе так было спокойнее. Интересно, что ты собиралась делать? Убить себя, как в дрянном романе? Или… меня? Уже тогда?

Это меняет дело. Подсунул жене нерабочий яд, чтобы она не искала других? По-своему умно. И очень, очень цинично. Вполне в его духе.

– Как видишь, доказательств у меня хватит, – заключил он. – И я в любой момент могу пойти в полицию.

– Ты этого не сделаешь! – Брюнетка сбросила маску, и лицо ее исказили злоба и затаенный страх. – Отец…

– Ты всегда пряталась за его спиной. Маленькая. Трусливая. Дрянь!

Я вздрогнула, как от пощечины, и принялась теребить пуговицу пальто. Впервые слышу, чтобы Эллиот грубил. Даже с прямым, на грани хамства, Бишопом он всегда был отменно вежлив. Другой вопрос, что вежливость эта порой страшнее ругани и угроз.

Она дернулась, часто-часто заморгала. И высоко подняла подбородок.

– Не такая уж трусливая, если решилась. Жаль, что не сработало! Мне говорили, черноголовник из любого вытряхнет душу. А тебя и он не взял!

– Разве ты не знаешь, – Эллиот странно улыбался. Криво, перекошенным ртом. – Что у меня нет души?

Кажется, брюнетка пожалела, что не сыпанула мужу незатейливого крысиного яду.

– Знаю, –