Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов

шесть лет назад, его считали ближайшим родственником и звали братиком. К нему привыкли, его визиты, конечно, не радовали, но и давно не пугали, главное, чтобы он не явился накануне вылета за рубеж.

Жена, равнодушно констатировав факт появления родственника, действовала быстро, ловко, без суеты. Она вытащила из ванной деревянный щит, уложила его под тонкий матрац, включила духовку, насыпала на противень песок, достала из аптечки анальгин, позвонила на дом районному врачу, позвонила Толику Кепко, положила у изголовья постели «Трех мушкетеров» и «Королеву Марго» и ушла по своим делам, о которых Краев ничего не знал.

Все это Краев наблюдал не раз, но сегодня обиделся. Он прошелся по квартире, взглянул на старинные ходики: уже восемь. А если Толик задержится и песок начнет гореть? Заглянул в духовку. Кто вынет его и пересыплет в холщовый мешочек? Я нагнуться не могу. Начнет гореть, вонять. Ужас.

Толик Кепко никогда в жизни никуда не опаздывал, и в этот вечер он пришел вовремя.

На следующее утро легкоатлеты Города узнают, что «самого» пробило по вертикали. Обычно Краев поднимался после схватки дней через семь-десять. Раньше следователь своего последнего свидетеля не получит.

Следователь Леонидов, естественно, был не в курсе этих дел. В двадцать один час он отпустил последнего свидетеля, вызванного на сегодня, уложил все протоколы в папочку, аккуратно подровнял, завязал тесемочки, спрятал папочку в сейф, запер его, пришлепнул печать из зеленой мастики и спокойненько отправился домой.

Несколько слов об Илье Ильиче Леонидове, следователе прокуратуры, муже и, главное, как мы уже знаем, зяте.

Старший оперуполномоченный МУРа Гуров и мудрый подполковник Серов в оценке Ильи Ильича непростительно ошибались. Он не глуп и самонадеян, он умен, осторожен и очень расчетлив. Дураки не женятся в двадцать два года на тридцатилетних некрасивых девушках с квартирой, дачей, машиной, а главное, с папой. Дураки женятся по любви на ненаглядных, на «зайчиках», «лапоньках»… Ну вспомните свою молодость и все узнаете о дураках.

Илья Ильич Леонидов, в девичестве Махов, был человек умный, можно сказать, талантливый. Едва поступив на юрфак, он знал, что, закончив, будет работать в прокуратуре. Не в уголовном розыске или УБХСС, романтика которых для недоразвитых, а именно в прокуратуре. По закону именно она является крышей, венчает все следственные органы, а Илья еще в детдоме, когда играли в кучу малу, ухитрялся дождаться своего и прыгнуть последним, самым верхним оказаться.

Наутро после убийства Игоря Лозянко, когда по Городу и коридорам прокуратуры прошелестело имя Павла Астахова, Илья направился в кабинет тестя, зашел впервые за два года совместной жизни.

Когда дочь наконец вышла замуж, Леонидов-папа вздохнул облегченно, на зятя взглянул брезгливо, в любовь к своей дочери не верил, приготовился к бесконечным просьбам. Папа давно внутренне решил, что конкретно он сделает для своего зятя, а что делать не будет и как мальчика остановит. Шло время, зять учтиво кланялся, говорил о погоде, рассказывал анекдоты, ничегошеньки не просил. «Выгадывает, – понял папа. – Ну ничего, когда выгадаешь и попросишь, ты у меня получишь. Машину, наверное, купить хочет, зятек-красавчик. Ну-ну, я тебе покажу машину». В своем кабинете Леонидов-папа, может, и был мудр, а в домашних делах, да супротив зятя, был, в свои шестьдесят с хвостиком ну что малое дитя. Илья Ильич хотел не машину, не дачу, он желал власти.

Илья рос круглым сиротой. Отца его никто не знал, а мать отказалась от него в роддоме и скрылась в неизвестном направлении. Медкарточка ее где-то затерялась, и ребенка окрестили чужие люди. С первых дней жизни мальчик отличался отменным аппетитом, ел, пока соску не отнимут, кто-то из нянечек сказал: «Ентот не пропадет, свое отыщет. Пробьется, другим намахает».

Так появилась фамилия – Махов. Почему Илья Ильич, неизвестно. В детдоме, уже класса с седьмого, Илья начал отличаться от сверстников. Один увлекался спортом, другой мастерил, третий бездельничал и хулиганил. Илья учился. Он не просто был круглым отличником, он опережал сверстников на класс, а в некоторых предметах – на два. В восьмом классе Илья начал зарабатывать репетиторством, стал покупать себе вещи и внешне отличаться от детдомовцев. В университет его приняли вне конкурса, он получил общежитие, вставал каждый день в шесть, ложился в одиннадцать. Семь часов сна. Все остальные – работа. Не пил, не курил, на третьем курсе у него появилась сберкнижка. На четвертом он женился на дочке Леонидова. Она была старше Ильи на восемь лет, активно некрасива, но мелочи его никогда не волновали. Фамилия Ильи вызывала улыбку, женившись, он ее сменил. «Отсмеются и забудут», – решил он и оказался прав.

У него была программа, которую он неторопливо, но последовательно претворял в жизнь. Первое. Необходимо иметь имя, собственное лицо, чтобы тебя знали и ни с кем не спутали. По одежде встречают, с этого и начнем, решил он еще в детдоме.

Сверстники ходили джинсовые, хипповые, длинноволосые, разные. Леонидов – всегда в костюме, аккуратен, отутюжен, хорошо подстрижен, речь чистая, литературная, никакого сленга, ни врагов, ни друзей, все на одной дистанции. Так как он продолжал репетиторствовать, то уже в двадцать два года Илью начали называть по имени-отчеству. В университете Илью знали, ни с кем не путали, окончил он с отличием, на работу в прокуратуру его взяли не за фамилию, хотя последняя, естественно, не мешала.

Начав работать, Илья Ильич Леонидов быстро заявил о себе как человек аккуратный, педантичный и исполнительный. Фамилией своей он не пользовался, с личным временем не считался, но сослуживцы его не любили.

– Он не с людьми работает, а гайки точит. Все чистенько, аккуратненько, точно в срок. Прокруст рядом с ним – ребенок и гуманист, – сказал однажды кто-то.

И все согласились. Однако Илья Ильич дружбы ни с кем не искал, шел своим путем, ждал своего часа. «Мне нужно дело, о котором заговорил бы Город», – сказал Леонидов сам себе. Разбои и убийства, совершенные неизвестно кем, его не интересовали. «Здесь отличатся милиционеры. Следователя, который включится позже, никто и не узнает. Мне нужно иное».

Итак, наутро после убийства Игоря Лозянко, рано, до завтрака, Илья вошел в кабинет тестя. Коротко, без эмоций объяснил ситуацию. Бытовое убийство, замешан популярный спортсмен, на следствие начнут оказывать давление. Городу это ни к чему, не славы ради, а истины для… Прошу.

Тесть в просьбе ничего предосудительного не усмотрел. Не дело крупных торгашей просит, чтобы его можно было заподозрить, будто он хочет куш сорвать. Пусть его, тем более никогда ничего не просил. Может, он и не мерзавец, совсем наоборот.

В