Тайна озера самоубийц - Анна Велес

спокойно согласился Илья. – Но уверен, у Анны были и другие способы им манипулировать, чтобы вытащить его эмоции. Рассмотреть, разобрать, а потом переложить в ноты, как она делала всегда.

– О как! – усмехнулся полицейский. – Ну… Вообще, похоже. Сама по себе Анна самая спокойная из Горских. А эти все эмоции надо где-то брать. И она их провоцировала!

– И сама немного подстраивалась при этом под окружение, – закончил за него Илья. – Наглость и угрюмость, что свойственно ее дружкам-подросткам, потом скрытая агрессия и нервозность, как у ее любовника.

– Точно, – закивал Василий. – Так значит, твоя теория о том, что она это делала ради своей музыки?

– Тут все вместе, – стал уточнять журналист. – Она собирала материал для своего творчества, но и сама менялась под его воздействием. И точно не только она. Все три сестры. Если смотреть, это становится очевидным. Теперь Клара. Она сама сказала, что вы дружны. Ты был ее консультантом. А сам читал ее книги?

– Почти все, – охотно ответил Василий. – Еще в Петербурге началось. Тогда весь отдел ею зачитывался. Только я не люблю рекомендаций, редко вкусы совпадают. Но как-то взял один роман, а там… оказалось, в этот раз оно того реально стоило. Стал, так сказать, почитателем таланта.

– А та книга, из-за которой она к тебе обращалась? – задал Илья следующий вопрос.

– Конечно, – приятель даже улыбнулся. – Сам ты читал?

– Нет, – честно признался журналист. – Хватило краткого пересказа.

Илья помнил основной сюжет. Роман назывался «Солнечная улыбка». Это был рассказ о девочке, милой, удивительно светлой. Таким верят все, таких все любят. Но только именно эта девочка оказалась убийцей. Это была история о лицемерии.

– Можешь описать главную героиню? – предложил он приятелю что-то вроде игры.

– Да с виду ангел просто, – пожал Василий плечами. – Наивная, светлая. Почти сказочная. Такая… С этой улыбкой, с ее смехом. Вот, это больше всего запомнил. Девушка со счастливым смехом. Когда невозможно не улыбнуться в ответ. Когда она казалась бесхитростной, совершенно открытой и как раз наивной.

– Такая? – Илья уже нашел в своем смартфоне нужное видео и теперь показывал его полицейскому.

Это была запись одного из редких интервью Клары как раз после выхода книги. Писательница была такой, какой несколько раз ее видел сам Илья. Милой, легкой, смеялась так, что казалась очень молодой и удивительно светлой.

– Вот черт… – удрученно прокомментировал Василий. – Ну, точно… Я ее тоже такой помню. Тогда. Я и согласился помочь, даже не ради там славы или потешить самомнение. Сама Клара была… милой. Невозможно отказать.

– А ты ни разу не бывал на этих званых вечерах? – задал Илья следующий вопрос.

– Пару раз. – Почему-то тема была полицейскому неприятна. – И что?

– Вспомни «Тень», если читал, – предложил журналист.

– А! Гувернантка! – догадался его приятель и, чуть подумав, признал: – Похоже. Такая… С этой ее добродушной снисходительностью.

– Я сравнивал ее с доброй тетушкой, – поделился Илья.

– Значит, тоже ее книги… – размышлял Василий. – Эти образы… Но Клара же не… Та девица из ее романа была явной маньячкой. А эта гувернантка – просто злобной сукой, извини мой французский. И…

– Нет, – твердо ответил журналист на невысказанный вопрос. – Клара рисует лишь первую картинку. Понимаешь? Вот только тот основной образ, какой увидит ее читатель сначала.

– Только маску, – помог подобрать нужное определение полицейский. – Ладно… Но почему?

– Ее стиль, – стал объяснять Илья. – Как писательницы. В любом романе все строится именно на этой маске. Она постоянно возвращает читателя к этому первоначальному образу своей героини. Потому что он важен. И для того, чтобы показать четче то, насколько картинка отличается от настоящего лица персонажа. А еще, я думаю, потому что ее героини на самом деле всегда хотят по-настоящему быть как раз такими, какими кажутся.

– Ого! – уважительно воскликнул Василий. – А ты прямо как профессионал сейчас все разложил. Ну, вообще, оно и понятно. Ты же сам этому учился.

– Но, к сожалению, – напомнил с досадой журналист, – я могу понять только Клару. Потому что не смыслю практически ничего в остальном искусстве. В музыке хотя бы чувствовать могу. А вот живопись…

Полицейский тут же снова стал угрюмым.

– Амелия, – назвал он имя последней из сестер. – Я хотел отправить тебе кое-что…

– Знаю, – перебил его Илья. – Прости. Я знаю о твоей коллекции фотографий, как и Петр. Он скопировал ее у тебя.

– Я догадывался, – признался почти горестно Василий. – Не дурак же… Хотя в том, что касается ее, наверное, все же дурак.

– Звучит заезжено, – предупредил журналист. – Но вообще, любить – это не так и плохо. Даже если тебе встретилась не та женщина.

– Реально заезжено, – нервно усмехнулся полицейский. – Но любовь… нет, честно, у меня это что-то другое. Даже сам понять не могу.

– Петр назвал это чуть ли не одержимостью, – честно поделился Илья.

Василий закивал. Как-то устало-обреченно.

– Теперь я понимаю, почему он мне не доверяет на самом деле, – сказал он. – Я бы на его месте тоже себе не доверял. Просто…

Он развел руками. Покосился в сторону стойки, почти с тоской глянул на батарею бутылок со спиртным, но все же сдержался.

– Понимаешь… – все же решил рассказать он. – Я был очарован этим городом после Петербурга. Да, там жизнь. Там красиво. История, все такое. А тут просто тихо и как-то даже умиротворяюще. По работе это не значит, что тут не бывает убийств или одна сплошная банальная бытовуха. Все как везде. Но спокойнее. Только немного я все же по блеску и лоску столицы скучал. А тут Амелия.

Он улыбнулся непривычно ласково и грустно.

– Тогда как раз был очередной дебош в очередном клубе. – Василий говорил спокойно и даже несколько монотонно. – Погуляли как раз те самые подростки. И все поехали ночевать ко мне в камеры, в том числе и Аня. Как раз Амелия пришла ее выручать. Она была такая… Утонченная, элегантная, умная. Тонкий, даже немного злой юмор. Короче, все как я люблю. Да как любит любой нормальный мужик!

Илья молча снова протянул ему свой смартфон.

– Четыре снимка, – предупредил он.

Василий принял аппарат с некоторой опаской и явным нежеланием. Но все же посмотрел. Илья наблюдал за выражением лица полицейского. Сначала почти детское упрямство, нежелание что-то принимать, потом полицейский чуть нахмурился. Стал внимательно вглядываться, затем быстро перелистнул кадр, еще и еще. На его лице появилось удивление или даже потрясение. И снова та же усталая грусть.

– Ты ни разу не видел ее картин? – уточнил Илья.

– Нет, – признал Василий, протягивая ему смартфон.

– Подожди, – попросил журналист. – Там есть остальные. Она пишет их циклами, будто некую историю. Очень коротко, но понятно. Поинтересуйся.

На этот