Тайна озера самоубийц - Анна Велес

раз полицейский досадливо поморщился, но все же решил послушаться. Он листал изображения быстро, уже не рассматривая их подробно. Иногда кивал, будто находил подтверждения каким-то своим мыслям.

– Хватит. – Он отложил телефон и придвинул его приятелю по столешнице между опустевших тарелок. – Я понял. И да, я сознательно никогда не видел того, что она пишет. Вообще старался как-то… Отдаляться, что ли. Тогда это была влюбленность. Потом обида, ревность. Но и что-то еще. Какая-то зависимость. Я все время думал об Амелии. Почему так? Почему она… Ну, думаю, все очевидно. А после, когда заметил ее в том клубе, совсем другой, что даже и узнал не сразу, это стало… Я внушил себе, что это какая-то загадка.

– Игра, – подсказал Илья. – Горские не могут без игр.

– Вот-вот, – с заметным облегчением подтвердил Василий. – Игра. Конечно, состава преступления тут нет. Это просто логическая загадка. Но… Обида все же оставалась.

– Как и чувство. – Это было утверждение, а не вопрос.

– Естественно, – поморщившись, признал полицейский. – И мне совсем не нравилось это. Страдания – это не для детективных сюжетов, а для женских книжек. Потому я сознательно старался все-таки от нее дистанцироваться.

– В том числе и от ее творчества, – снова подсказал Илья. – Потому что оно для нее важнее всего. Как и для ее сестер.

– По-детски выходит, – невесело выдал Василий. – Но так и есть. Правда, если честно, я как ты. Совсем ничего в живописи не смыслю. Не понимаю, хотя в Петербурге насмотрелся многого. Там и Эрмитаж, и Русский музей. Но спроси, чем так хорош тот же Левитан или Суриков, я только руками разведу. Вообще, не мое это. Застывшая картинка. И что в ней хорошего? Короче, где-то я до живописи мозгами не дорос. И то, что Амелия именно художница… Это был лишний повод отрицать… Отдаляться от нее.

– В чем-то могу понять, – постарался поддержать приятеля журналист. – Мне было как-то интересно, даже немного льстило, познакомиться с семьей, где целых три талантливые женщины. Это почти фантастично, даже как-то опять же странно. Но честно, я бы вряд ли увлекся их творчеством. Ну, может, когда-нибудь прочел бы Клару. И то вряд ли. Анна…

Он тяжело вздохнул, привычно вспомнив тот первый день, лето кругом и мелодию, разливающуюся по саду.

– Ее музыка меня зацепила, – все же сказал Илья. – Именно музыка, даже не сама девушка. И это для меня было неожиданно и непривычно. И мне бы хватило только этой ее мелодии, потому что она подходила моменту. Но вот изучать те же картины Амелии… Точно нет. Если бы не твое «домашнее задание», не полез бы в это.

– Мы с тобой физиономиями не вышли, чтобы культурологами стать, – усмехнулся Василий. – Но все равно это странно. Амелия, какая она… разная. Намного больше, чем Аня или Клара.

– Тут вопрос уже не к культурологам, а к психологам, – рассудил Илья. – Но заметил? На ее картинах у женщин нечетко прорисованы лица. Они будто только угадываются, хотя во всем остальном много мелких деталей. Как я понял, это потому, что каждая может примерить этот образ на себя.

– И она сама делает это первой? – уточнил полицейский. – Ну может быть.

– Но в целом, – продолжил журналист, – будем честными, странные они все трое. Да и брат, по-хорошему, не лучше. Но кое-какие мысли у меня по этому поводу тоже есть.

И он кратко пересказал свои недавние выводы, сделанные после общения с Горским.

– Закрытый дом, малый круг общения, скука, – перечислил журналист, подводя итог. – Вряд ли это положительно влияет на любой характер. Развлечения становятся все более извращенными.

– И так легко дойти до убийств, – понял Василий, к чему ведет приятель. – Это развлечение щекочет нервы больше остальных. Настолько, что однажды кто-то из сестричек уже не ограничивается гостями дома и убивает одну из своих.

Он пару секунд помолчал, а потом серьезно выдал.

– Как ни странно, но все же ты мне помог, если мы снова говорим о мотивах. Так что спасибо. Но!

Он позволил себе улыбнуться, пусть и не совсем искренне.

– Хорошо, что встретились именно сегодня, – с натужным весельем выдал Василий. – Потому что завтра я планирую посетить Горских с ордером на арест.

– Эксперты закончат работу? – понял Илья.

– Да, – совсем уже серьезно подтвердил полицейский. – Остались вещи Амелии и Анны. Кларе и Петру уже все вернули.

Журналист подумал о том, мог ли Василий просить коллег распределить экспертизы именно так, чтобы одежду художницы проверяли в последнюю очередь. Пусть приятель и убеждает всех, а заодно и себя самого, что не испытывает к этой девушке романтических чувств, но если окажется, что преступница именно Амелия, Василию придется очень нелегко. Только спрашивать об этом журналист все же постеснялся.

– Гардероб Анны ты тоже решил проверить? – вместо этого задал он другой вопрос. – Но вроде бы о несчастном случае или самоубийстве речи не идет давно.

– Конечно нет, – уверенно ответил полицейский. – Просто они же сестрички! И если преступница умна, а это довольно очевидно, то вряд ли пошла бы убивать в каком-нибудь своем платье. Да и попытка инсценировки самоубийства была. Так что вещи Ани тоже изъяли. К тому же ты что, не видел? У них же у всех трех почти один размер.

Илья даже немного смутился. Он на самом деле как-то не обращал на такие мелочи внимания.

– Я не такой профессионал, как ты, – полушутливо признался он, – чтобы на глаз определять размеры девушек.

– Я тоже, – честно и даже как-то задорно отозвался Василий. – Это определили эксперты. Как ни странно, Аня у них самая большая, сорок шестой размер. Клара и Амелия – сорок четвертый. Только у Амелии грудь больше. Так что любая из наших подозреваемых легко могла заимствовать блузочку или платье в шкафу Ани на такой особый случай. Хотя они же девушки. У них вообще норма обмениваться одеждой.

Илья вспомнил один из прошлых вечеров. Полумрак в коридоре и хрупкую фигурку у окна. Тот жуткий миг, когда он принял Амелию за Анну. Платье. Старомодное, с длинной юбкой, закрытым воротом, с этим провинциальным рисунком в цветочек. Сколько таких у каждой? Да, они вполне могли ими меняться.

– Значит, завтра, – вернулся журналист к теме. – Я рад, что все это закончится, в том числе и для меня. Пусть я так и не выполню просьбу Петра, но лавры сыщика мне и не нужны.

– Но вообще, ты неплохо справляешься, – признал Василий. – Ты реально хочешь уйти из профессии?

– Не знаю. – Такой поворот в разговоре Илью расстроил. Он не принял решения. До сих пор. Он не знал, как будет жить