Тайна озера самоубийц - Анна Велес

– Просто пока обходимся без этого, – спокойно объяснил Горский. – Выставки и конкурсы, это да. Еще есть цифровые копии, и они неплохо раскупаются. Чуть ли не на открытки. Но оригиналы придерживаем. Будем считать, на черный день оставили.

И тут он чуть нахмурился и повернулся к сестре.

– Слушай, – немного встревоженно спросил Горский. – А сейчас ты что собираешься продать?

– Не это, – решительно заявила Амелия. – Сейчас объясню. Илья, снова больше для тебя. Есть еще один тренд – память и все, что с этим связано. История, например. Или память семьи опять же. Многие рисуют все, что связано с большой войной.

Илья кивнул, он понял, что так художница назвала Великую Отечественную.

– А еще есть похожая тенденция, – продолжала художница. – Когда рассказывают о ком-то одном. Ну… как биография, как история одной жизни. Вот это я и хочу – и все уже придумала.

Рассказывая, она ходила по комнате, выбирала нужные ей картины.

– Если вот так…

Амелия выставила новый ряд из четырех полотен. Тут Илья сразу узнал два «шаблона». На одном был сад имения и та самая беседка, где он всегда ждал, когда Анна закончит свою работу. А на другом такой же узнаваемой была кухня в самом доме, обеденный стол и вид из окна. Но вот героини были совсем другими, будто не из этого времени. На первой как раз в саду в беседке сидела молодая барышня. Точнее, снова только угадывался ее образ в каком-то длинном платье с широкой юбкой до пола, какие носили еще в позапрошлом веке. Девушка будто о чем-то мечтала.

На следующей картине Илья узнал главную площадь городка, которую видел на экскурсии в день приезда. Среди «шаблонов» на лестнице такого пейзажа не было. Город был современным, с яркими рекламными плакатами и вывесками магазинов, со спешащими мимо автомобилями. Даже прохожие были в современных нарядах, а вот на лавочке у фонтана в центре площади – свидание влюбленных из другой эпохи. Снова девушка в длинном платье с тонким ажурным зонтиком и мужчина во фраке. Невидимые для людей нашего времени.

Третье изображение, конечно, церковь. Тоже одна из городских. Венчание. И снова был использован тот же прием: гости в современных нарядах, и только молодожены были тенями прошлой эпохи.

На четвертом полотне – кухня имения. Яркие краски лета за окном. На столе только небольшой квадратик письма. А как раз там, где обычно сидел Петр за обедом, – женщина в траурном наряде. Илья невольно почувствовал ком в горле. Это было пронзительно, трогательно и печально.

– С беседкой и свидание в городе, – заметив, что ее наблюдатель изучил все образы, стала рассказывать художница, – это остатки старых серий. Одна называлась «Вдохновение». Ну… Это был конкурсный проект, почти заказ. Я нарисовала три лица. Смысл был в том, что мы находим идеи, когда просто смотрим вокруг себя. И это всегда так. В любое время, в любом веке. Понимаешь?

– Интересная тема, – оценил Илья. – А почему эту картину не купили?

Вернулась Клара с блюдом, наполненным еще теплыми ароматными булочками и графином морса. Петр помог ей освободить руки, забрал закуску и четыре стакана. Один тут же наполнил и протянул Илье. Тот поблагодарил кивком, сейчас он совсем не хотел пить или есть. Важнее было дослушать художницу.

– Проект был актуален лет пять назад, – пояснил Петр. – И там была мода на двадцатый век.

– То есть остальные две картины были как раз о том времени, – понял журналист. – А свидание?

– Их вообще было только две, – сказала Амелия. – На этой они вместе, а на второй все то же самое, но она видит, как мужчина уходит с другой. И называлось просто – «Измена».

– Вторую купил один любитель-коллекционер, – немного насмешливо сообщила Клара. – Вышел на нас сам, приехал и забрал. Сказал тогда, подарит жене при разводе. Откупные.

– Оригинально, – прокомментировал иронично Илья. – А те картины?

Он указал на еще две, которые Амелия отобрала для нового цикла.

– Церковь и письмо из старой серии, – послушно рассказывала художница. – Она была посвящена истории нашего города. Я придумала это, когда мы только сюда переехали. Самой было интересно узнать.

– Я же был на экскурсии, – вспомнил Илья. – Тоже когда только приехал. Что-то там про городские легенды. Женщина-гид рассказывала про местных помещиков. У них был дом в городе. А! И они владели как раз этим домом!

– Так и есть, – подтвердил Петр. – А экскурсовода зовут Инна. Когда Амелия задумала тот цикл, мне самому интересно было.

– Мы тогда ходили к ней все вместе, – подхватила Клара. – Семейная экскурсия. Но не про мистику всякую. Про ту семью.

– Я рисовала правду, – поделилась доверчиво Амелия. – Так ведь и было. Дочь помещика полюбила молодого человека, они поженились. Но… Опять была война. Он ушел и погиб, а она осталась одна.

Девушка грустно улыбнулась.

– К сожалению, как раз эпизод с уходом на войну был продан, – добавила она. – Я выставляла его отдельно на ярмарку к очередному юбилею Победы. Но в целом история будет понятна и без него.

– И чем это закончится? – осторожно поинтересовался Илья, хотя на самом деле он уже догадывался, каким будет финал.

– Озеро, – выдала Амелия. – И смерть.

Клара и Петр уставились на сестру. Однозначно недовольно. Оба готовы были возразить, даже спорить.

– Нет, – поспешила оправдаться художница. – Конечно не это! Я бы никогда не нарисовала Аню такой! Я сейчас покажу, вы поймете!

Она метнулась к дивану, раскрыла папку, где оказались большие листы с карандашными набросками. Амелия явно спешила и нервничала, эскизы рассыпались по сиденью.

– Вот! – девушка достала нужный, продемонстрировала его родным. – Само озеро, видите?

Ее брат и сестра подались ближе. Илья тоже мельком глянул на изображение. Сам подходить не стал, сейчас Горским было не до него. На листе был пейзаж, тот самый «шаблон». Начальная картинка, в которую потом Амелия вписывала свои образы. И да, это было озеро возле имения.

– Только форма! – будто оправдывалась художница. – Скрипка!

Да, на рисунке озеро было немного другим, не таким, как в действительности. Оно напоминало контуром этот музыкальный инструмент.

– Так, а в воде лишь силуэт, – продолжала, явно нервничая, Амелия. – Вообще так, чтобы не узнать. Платье. Только цвет. Черный цвет.

Ее тон менялся, становился жалобным и несчастным. А еще – более пронзительным. Будто у девушки начиналась истерика.

– Ненавижу его, – горестно продолжила Амелия. – Нет красок… Как без Ани… снова нет красок… Как там. В озере. Когда она…

Петр дернул сестру за руку