Тайна озера самоубийц - Анна Велес

ведь Петр почти решился сказать… Вот именно такие мысли Илья от себя сейчас и гнал. Что именно мог сказать ему Горский? Чего на самом деле он хочет от Ильи? Почему-то складывалось впечатление, что речь совсем не о поиске убийцы.

Все эти намеки, какие-то странные фразы. Это почему-то ассоциировалось со скрытой конкуренцией между сестрами Петра, с этим непонятным разрешением, какое ждала от брата Амелия. Даже с этой «жадностью», о которой упоминают все в этом доме. Горский ждет от Ильи раскрытия именно этой загадки? Но зачем…

Шаги раздались откуда-то справа, но не по коридору. Кто-то, похоже, спускался по лестнице. Илья повернул голову, когда Клара появилась в дверях.

– Привет. – Она улыбнулась, немного растерянно и удивленно. – Ты чего тут сидишь один?

– Жду, – коротко отозвался журналист. – Какого-то шоу. Ты уже в курсе насчет выставки Амелии?

Писательница застыла, не дойдя до дивана, где сидел Илья, всего пары шагов. Клара явно насторожилась, как-то подозрительно сощурила глаза.

– Вот как? – осведомилась она с привычной надменностью. – Он согласился?

– Петр? – уточнил Илья. – Да… Хотя я не понимаю, почему он должен был давать ей разрешение…

– А! – Выражение ее лица изменилось. Клара постаралась улыбнуться как можно более естественно и легкомысленно. – Так ведь ему все это вести! Выставка где?

– В каком-то Центре современного искусства. – Журналист ей не поверил. Он чувствовал, что писательница злится.

– В Москве! – Она всплеснула руками. Жест точь-в-точь как у Амелии. – Петр терпеть не может столицу. Да и Аня… Он еще не пришел в себя. Уезжать из дома сейчас…

Она сделала небольшую паузу, будто решалась задать вопрос.

– Сколько картин?

– Пять, – послушно отвечал Илья, продолжая изучать ее реакции. – Но четыре будут старыми, как она сказала. Одну она собирается нарисовать прямо в самые короткие сроки.

– Одну… – Это ей тоже не понравилось, но казалось, Клара все же может с этим смириться. – Ладно… Посмотрим!

Вот это последнее слово прозвучало откровенно мрачно. Даже как-то мстительно. Все та же странная тайна отношений между сестрами Горскими, которую Илья не мог понять. Но все-таки именно ее понимания ждет от него Петр.

Клара вроде бы успокоилась, вернее надела другую привычную маску – «добродушной тетушки». Илья про себя немного развлекался. Теперь он знал, что это значит, откуда она берет эти образы. И это радовало. Хоть что-то в Горских стало понятнее.

Писательница уселась рядом с ним.

– Ну ждем шоу, как ты выразился, – не без иронии высказалась она. – Ты хоть что-то знаешь о современном искусстве?

– Я и о не современном почти ничего не знаю, – весело признался Илья. – Шедевры смогу опознать. «Боярыню Морозову», например. «Мишки в лесу». Что-то такое. Да Винчи. Моне. А! Еще Дали! Его точно ни с кем не спутаешь. Но что в них такого гениального, не спрашивай, не скажу.

Клара рассмеялась, причем, наверное, искренне.

– Я могла бы прочесть тебе целую лекцию, – заявила она. – С кучей умных слов и профессиональных терминов. Меня с детства водили по всем возможным школам и курсам. Танцы, музыкальная школа, художественная школа! Только литературных курсов не было.

Илья все это уже знал, успел прочесть в интернете ее биографию. Старшая сестра, на которую в семье изначально почему-то возлагались большие надежды, которой прочили карьеру в искусстве. Кстати, Амелия и Анна такой участи избежали. Младшие сестры учились только тому, чему хотели.

– Ну в целом, – рассудил Илья, больше просто для поддержания разговора, – это не так плохо – разбираться в разных видах искусства.

– Я и не жалуюсь, – призналась Клара. – Могу оценить все, что делаю я сама и мои сестры. Та же Амелия даже ноты читать не умеет. И Аня – она вообще не понимала нашу звезду живописи.

– Я тоже не умею их читать и не знаю, что там в картинах надо высматривать, – продолжил тему журналист. – Как и куча простых смертных. Я думаю, важно то, что чувствуешь, когда смотришь или слушаешь.

Писательница стала серьезной и теперь смотрела на него с уважением.

– Петя прав, – немного задумчиво заметила она. – Ты очень неплох. И ты на самом деле слышал Аню.

Илья подавил тяжелый вздох. Вот и она говорит загадками. И наверняка спрашивать, что Клара имеет в виду, бессмысленно. Писательница точно уйдет от ответа или снова сменит маску, соврет. Он все больше уставал от тайн и недосказанности. Хотелось взорваться, накричать, потребовать. Но… Илья, как и всегда, сдержал эмоции.

Еще пара минут прошла в тишине, пока наконец не появился Петр. Он распахнул какую-то дверь в дальнем конце помещения, явно просто пнул ногой, потому что руки его были заняты. Горский тащил сразу около десятка полотен. Илья поспешил навстречу, предлагая помощь.

– Расставляй все где придется, – предложил хозяин дома. – Она потом сама разберется, что нужно.

Он увидел сестру и как-то сразу насупился, помрачнел.

– Ожидаемо, – произнесла писательница, будто отвечала на какой-то его невысказанный вопрос. – Не думай об этом.

– Шторы распахни, – попросил Петр.

Илья подумал, что мог бы спиться в этом доме, если бы с самого первого дня уделял всем этим намекам, странным фразам и настроениям Горских больше внимания. Раздражает. Тем более что с каждым днем всей этой таинственности только прибавляется. Его будто бы специально втягивают в еще одну игру.

В нем поселилось какое-то новое упрямство, тоже почти детское. Он будет игнорировать это. Принципиально. В конце концов, он тоже имеет право на свои игры. А потому Илья просто пошел выполнять, что сказали. Он аккуратно расставлял картины вдоль все тех же диванов, прислонял к стенам. Пока не всматривался в изображения, даже специально старался не смотреть на них.

Петр пошел обратно «на склад» за следующей партией. Клара освободила окна и расправляла ткань одной из штор. В холле стало светлее и неожиданно уютнее.

– Пока ждем Амелию, давай я все же кое-что расскажу, – предложила она. – Нарисовать можно все что угодно. Красивый цветок, букет на столе, девочку с персиками, бушующее море. Это может быть очень красиво, но не станет шедевром. Важно, чтобы в изображение был вложен смысл.

– Как в любой текст или в любую мелодию, – заметил Илья. – В целом я это понимаю.

– Конечно, – легко согласилась писательница. – Прямо как в школе. Помнишь? Что автор хотел этим сказать? Вот так часто и есть. Должна быть единая идея. Нечто, заставляющее чувствовать, как ты сам и говорил. Но еще лучше нечто, что заставляет задуматься.

– О чем? – заинтересовался журналист.

– Ничего нового, – весело улыбнулась Клара. – О вечных истинах. О чем-то высоком и моральном. Или наоборот, возможно, о чем-то жестоком и печальном. Что-то возмутительное, чтобы зритель мог