Поцелуй медузы - Виктор Евгеньевич Рябинин

Военно-морской флаг был поднят на третьей по счету советской атомной субмарине К-8 31 декабря 1959 года. А всего несколькими днями раньше на противоположном берегу Атлантики в канун католического Рождества звездно-полосатый флаг взмыл на американской атомной подлодке «Скорпион». Бутылки шампанского и на «восьмерке», и на «Скорпионе», которые по традиции принято на счастье разбивать о форштевень, не разбились ни с первого, ни со второго раза. Лишь третья попытка была успешной. Сразу же и там и тут поползли неприятные слухи, мол, корабли с удачей не подружатся. Так было и на «Титанике», где шампанское так и осталось в целехонькой бутылке…

Прошло несколько лет, и вот однажды, выйдя в полигон для отработки курсовой задачи, К-8 обнаружила, что рядом с ней маневрирует неизвестная атомная лодка. Какое-то время они находились в пределах взаимного прослушивания гидроакустическими станциями, затем неизвестная лодка исполнила маневр уклонения и ушла. Когда же после возвращения в базу командир К-8 доложил о гидроакустическом контакте, то ему сообщили: по данным агентурной разведки, «неизвестная подводная лодка» была атомной подводной лодкой ВМС США «Скорпион». Так судьбы двух атомоходов, пересекаясь на боевых курсах, оставили первый таинственный след.

В 1965 году К-8 выполняла стрельбу боевой торпедой, и та внезапно навелась на саму стрелявшую подводную лодку. От гибели К-8 тогда спасла лишь быстрота действий командира и экипажа. Тогда «восьмерке» удалось перехитрить судьбу. Но это не посчастливилось сделать «Скорпиону»!

Спустя три года «Скорпион» ушел на боевую службу в Средиземное море. Поход прошел без серьезных замечаний, а на обратном пути «Скорпион» внезапно пропал. Береговые акустические станции и система «СОСУС» зафиксировали лишь странный подводный хлопок, похожий на взрыв. К месту предполагаемой катастрофы устремились спасательные суда, но все было напрасно: ни лодки, ни кого-то из полутора сотен членов экипажа обнаружить не удалось.

Спустя многие годы Пентагон наконец все же раскрыл тайну гибели своего атомохода «Скорпион». Погубила его же собственная самонаводящаяся торпеда, которая во время учебных стрельб внезапно развернулась в сторону подводной лодки, точно так же, как это было тремя годами раньше на

К-8. Как и «Скорпион», «восьмерка» успешно выполнила свою задачу в Средиземном море. Когда же, выйдя в Атлантику, она по долготе достигла района гибели «Скорпиона», на ней произошел пожар, а после трех суток отчаянной борьбы подводная лодка погибла, опустившись на океанское дно в трехстах милях от американского атомохода.

И американская, и русская субмарины за двое суток до трагедии докладывали командованию о непонятных подводных шумах, напоминающих квакание.

Убывая из гостеприимных Горячих Ручьев, Максим уже ни минуты не сомневался: обитатели подводных глубин являются не только высокоразвитыми мыслящими существами, во много раз превосходящими по технологиям и развитию землян. Они еще, похоже, доброжелательно настроены по отношению к тем, с кем делят нашу планету.

22.Эпидемия завышенных ожиданий

– Сереженька, запомни раз и навсегда: я не та, с которой можно. Я та, без которой – нельзя, – улыбнулась Алиса Тимофеевна своей очаровательной улыбкой, от которой Козалёва в очередной раз бросило в жар.

Вот уже несколько недель Сергунчик лечился в огромном загородном доме Джексона. Ему была выделена хорошо меблированная комната со всеми выкрутасами: телевидение со спутниковой антенной, Интернет, книги, музыкальный кинотеатр. Его хорошо кормили, и он сам мог сделать любой заказ на любое время суток. Джексон заходил к нему обычно вечером, они час-полтора по дружески беседовали, а Алиса Тимофеевна днями лечила и выхаживала Сергунчика.

От этой изящной женщины исходили флюиды одновременно сексуальности и недоступности. Козалёву казалось, что он первый раз в жизни по-настоящему влюбился. Все, что было у него с представительницами прекрасного пола до этого, можно было назвать, в лучшем случае, коротким увлечением. Рядом с Алисой Сергунчик напрочь терял весь свой отработанный годами донжуановский инструментарий. На первый взгляд это выглядело весьма смешно, но дела обстояли именно так. Похоже, это чувствовала и Алиса Тимофеевна, но или не подавала виду, или играла с Сергунчиком, как опытная кошка с обреченной мышкой. Эта игра негласно сводилась к следующим правилам.

Во-первых, Алиса Тимофеевна всегда одевалась суперэротично: короткий шелковый белый халат она всегда носила так, что Сергунчик готов был биться об заклад, что под ним почти ничего нет.

Во-вторых, старшая медсестра как бы невзначай могла с половины оборота завести Сергунчика не только своим внешним видом, но ненароком оброненной многозначительной фразой. А любой намек всегда эффективнее прямого призыва. Как-то, делая Сергунчику укол, медсестра вдруг неожиданно спросила:

– Хотите свежий анекдот? Ну, слушайте. У армянского радио спрашивают: как себя должен вести мужчина, если к нему пристает женщина? Радио отвечает: если девка липнет, девку надо отодрать… Вы тоже так считаете?

Вместо ответа Сергунчик поперхнулся и закашлялся от неожиданности. И если бы не опытная рука медсестры, то тонкая игла наверняка переломилась бы от судорожных телодвижений пациента.

В другой раз, на обычный приветственный вопрос Козалёва, мол, как дела и почему она такая скучная, Алиса Тимофеевна двусмысленно призналась:

– Понимаете ли, Сережа, сегодня я намерена делать ртом то, что обожают все мужчины… Я буду молчать.

Козалёв снова не знал, что ответить, а лишь захихикал с глупым выражением лица. Когда же Сергунчика вдруг осенило, что все это неспроста и он решительно нравится медсестре, вследствие чего он слегка, как говорится, распустил руки, его тут же поставили на место:

– Сергей Викторович, хочу вас сразу же предупредить. В своем сердце я сделала капитальный ремонт. Теперь там чисто, красиво и, самое главное, там никого нет. Меня это очень устраивает.

После данного объяснения внутри Сергунчика что-то оборвалось. Раскачивалось, бренчало, стимулировало на подвиги, а потом возьми… и оборвись. Он уже давно поправился и чувствовал себя превосходно, но продолжал целыми днями изображать из себя не то Емелю, бездарно лежащего на печи, не то самого Илью Ильича Обломова, геройски не слезавшего со своего излюбленного дивана.

* * *

Первой это его состояние отстраненности заметила Алиса Тимофеевна. Видя, как Козалёв безразлично отвечает на её вопросы и предпочитает смотреть в потолок, медсестра сперва подумала, что он обиделся на нее. Затем предположила, что пациенту попросту скучно, и принялась его всячески веселить, рассказывая самые невероятные и веселые истории. Козалёв на них не реагировал ни улыбкой, ни гримасой. Тогда Алиса Тимофеевна обратилась к Джексону:

– Евгений Викторович, с нашим парнем творится что-то неладное. Необходима срочная консультация психиатра или психотерапевта.

– А как они могут помочь? Кстати, чем они друг