Мнимая власть безумия - Марина Владимировна Болдова

– Леночка, кто… за что – уже неважно, продолжай.

– Когда Борский нашел бидон, он тут же показал находку моему отцу, они на даче в тот день были вдвоем. От него и услышал о подлости, совершенной моим дедом. Как сказал мне Игорь, мой отец сразу понял, что Альберт Вальтер, видимо, предполагал, что его могут арестовать, поэтому часть фамильных украшений спрятал в саду. Ни мне, ни маме эти заговорщики о кладе не рассказали. Борский признался только перед смертью.

– Я думаю, на этом плане указано место, – перебила подругу Кира Владимировна. – Эту папку я нашла в архиве Николая. Значит, в момент ареста она была в квартире дочери Вальтеров, то есть моей свекрови Амалии. А та уже отдала ее сыну. Даже не знаю, почему он не выкопал этот бидон! Ты помнишь, Лена, мы одно лето целый месяц жили в Екатериновке без вас. Кажется, в девяносто втором. Можно было спокойно выкопать клад…

– Уверена, твоя свекровь не рассказала сыну о ценностях.

– Почему?!

– Возможно, думала, что новые владельцы дачи, то есть мы, уже наткнулись на тайник. И промолчали. Амалия наверняка поняла, что донос написал тот, кому достались и квартира родителей, и дача. Это же очевидно.

– Вовсе нет. На эти хоромы мог положить глаз и кто-то из высоких партийцев. Я знаю, о чем говорю, Кирочка. Дом моих дедов на Дворянской после их ареста достался второму секретарю горкома партии Корнейчуку. Теперь там благополучно здравствует его внук Корнейчук Виталий Тарасович с семьей. Знаете такого, да?

– О господи, мэр! – с удивлением воскликнула Кира Владимировна.

– Ты, Леня, хочешь сказать, что Амалия ни сном ни духом о зарытых сокровищах?

– Только так можно объяснить то, что они долежали там аж до девяностых.

– А план? Она же должна была догадаться, что этим крестиком помечено место, где родители устроили тайник!

– Если она вообще была в курсе, что конфисковано не все. Или еще вариант – ее отец и мать не рассказали дочери о наследстве предков.

– Почему?

– А именно потому, что муж ее – офицер Красной армии, идейный коммунист. Что бы он сделал, узнав о золоте? Правильно, сдал бы государству. Поэтому и не сказали Амалии, чтобы не проболталась мужу. Вот что… О бидоне с украшениями мог знать брат Амалии. Но его тоже арестовали в тот же день, так?

– Да, так.

– Вот видишь, все трое унесли тайну с собой.

– Возможно, ты и прав, Леня… – задумчиво произнесла Елена. – Честно говоря, и спрятано было как-то ненадежно: яблоня, указанная на плане, посажена прямо у дома. И она одна… сад вишневый, две груши и слива у задней калитки. Отсчитать двадцать шагов на северо-запад несложно. Но некому было пройти эти двадцать шагов…

– Прости, Лена, а Игорь почему вдруг начал рыть землю? – спросил Леонид.

– Червяков копал! Они с отцом на рыбалку собрались!

– А поймали бидон с золотом… неплохо, – усмехнулся Леонид. – Ну хорошо, принес Борский находку в дом, а дальше?

– Они с отцом решили отдать бидон Радову. Думаю, это отец так решил, чувствуя в какой-то степени вину за поступок предка. Поэтому никому и не рассказали о находке. Но, как выяснили мы с Кирой вчера, ценности к настоящему наследнику так и не вернулись. Да и Радов вскоре был убит. Моим мужем, Леня! Твой друг – убийца! – чуть не со слезами закончила Елена.

– Это серьезное обвинение! – с осуждением покачал головой Леонид.

– К сожалению, Леня, это – правда. Он сам признался мне в письме, когда думал, что умирает. Но вот, что странно: о том, что нашел ценности в саду, не написал ни слова. Даже намеком. Поэтому мы с Леной думаем, что бидон он Радову не отдал. И где сокровища Вальтеров сейчас, одному богу известно, – сказала Кира Владимировна.

– Да уж, куда Борский мог деть украшения, стоимостью… ох, даже предположить не могу, сколько такие вещи могут стоить! Если бы продал, были бы деньги. И какие! А он сокрушался, что нет средств, чтобы лечь в клинику в Германии. Игорь так себя любил, что уж точно все потратил бы на лечение! Но умирал он в обычной районной больнице.

– Возможно, все же отдал Николаю? – предположил Леонид.

– Нет, Леня! Николай первым делом одарил бы Киру, он так ее любил! – возразила Елена.

Кира Владимировна задумалась. Одарил… возможно, Игорь сделал именно это.

«Только, кто же эта женщина, которую он так облагодетельствовал? Любовница? Ну а кто же еще! Бедная Лена… нет, даже высказывать эту гипотезу не стану! Бог с ними, ценностями, лучше считать, что они пропали. Да лучше бы их вообще не было! Тогда Николай был бы жив…» – размышляла она, поглядывая на спорящих о чем-то подругу и мужа.

– Кира, скажи ему, что я ничего не знала о письме! Не верит!

– Да, я показала письмо Борского Елене только вчера, – подтвердила машинально Кира Владимировна. – Лена, мы пойдем домой, наверное. Все вроде выяснили.

– Давайте. Кира, держи меня в курсе, если что новое узнаешь. Я тоже буду позванивать Юльке и Казаринову. Надо же, как все смешалось! Твоя семья, моя семья… – с печалью в голосе произнесла Елена.

Кира Владимировна лишь кивнула. Сейчас ее волновал только один вопрос – как выяснить, была ли у Борского другая женщина. И первым, кого она об этом спросит, будет друг Игоря, а сейчас ее, Киры, муж – Леонид Груббер.

Глава 20

Соланж настояла, чтобы они с мамой поселились в том же отеле, где убили отца. И никак не предполагала, что находиться там будет так тяжело. Первое, что она сделала, сама не осознавая зачем – спустилась на лифте на тот этаж, где произошло убийство. А потом по лестнице – к бару. Заглянула в дверь, а там за столиком сидят Казаринов и еще какой-то парень в белоснежной рубашке, темных брюках и галстуке-бабочке.

«Официант или бармен. А майор его допрашивает», – решила она, тихо прикрыла дверь и остановилась, не зная, куда двинуться дальше – в номер, к матери, идти не хотелось. Ну не к бабке же? Тем более в двенадцать у той, как она знала, встреча с Казариновым.

С Луизой (бабушкой та себя называть не разрешала) Соланж виделась крайне редко. В раннем детстве родители ее возили в поместье не чаще одного раза в три месяца, никогда не оставляли на Луизу, объясняя ребенку, что бабушке некогда. Соланж и сама не стремилась к сближению с той, кого боялась.

Впервые услышав сказку о Снежной королеве, она решила, что вот эта высокая (как ей