Мороз и пепел - Ингер Вольф

– И что? – спросила она неприятным голосом. – Что ты собираешься делать? Полетишь искать свой фантом двенадцатилетней давности? А я? Или ты думаешь, я буду сидеть здесь и ждать развязки?

– Нет, не полечу. – Он старательно избегал взгляда ее голубых глаз, в которых всегда читалась любовь к нему. Всегда. Но явно не сейчас.

– Но ты ведь хочешь ее найти?

– Это плохо?

Лизе захотелось ударить его. Он что, думает, она вот так запросто все проглотит? Захлопает в ладоши и поздравит?

– Вы с Трокичем прекрасная парочка. Шел бы ты к чертям собачьим!

Лиза в ярости схватила ноутбук и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью.

44

Увидев Лизу у себя на пороге, замкомиссара вскинул брови от изумления. Слишком поздно она сообразила, что он может быть не один и ее появление будет совсем некстати. Но Трокич приглашающе распахнул дверь. Пушок восседал на кухонном столе, разглядывая гостью. Когда Лиза села за руль, ярость ее угасла, уступив место слезам. Мысль о Синке-призраке, занимавшей огромную нишу в душе ее возлюбленного, вызвала у нее такое отчаяние, смешанное с бессилием, что она долго навзрыд плакала, сидя в машине, и только выплакавшись смогла тронуться с места. Якоб должен разобраться прежде всего с самим собой. Или пусть катится куда подальше. Сформулировав это для себя, Лиза немного успокоилась.

– Простите, что без звонка. У вас есть минутка? Вам обязательно надо посмотреть кое-что.

– Заходи.

Она переступила через дохлую мышь, притащенную Пушком в подарок хозяину, и они пошли в серую гостиную. Лиза устроилась в удобном кресле и вытянула длинные ноги. Какое-то время она очень злилась на Трокича, он был кругом виноват, и к тому же это он рассказал Якобу, что давняя пропажа, кажется, неожиданно нашлась. И ни в чем он не виноват, а она просто черствая дура. Уж он-то был в полном праве желать возвращения своей двоюродной сестры из небытия. Конечно же, он хотел, чтобы она вернулась. И хотел узнать правду. У Лизы мелькнула мысль поговорить с ним, но, во-первых, он не ее друг, а друг Якоба. А во-вторых, он ее начальник.

Перед ее приходом он по уши увяз в бумажной рутине, педантично сортируя каждую бумагу по дате поступления. Тут не позавидуешь. Горы отчетов, свидетельств множились вместе с повышением температуры на улице. Вид у Трокича был усталый и взъерошенный. С таким количеством бумаг работать совершенно некогда. Отдыхать, впрочем, тоже не приходится.

Лиза почувствовала к нему вдруг чуть ли не материнскую нежность. Он умел одеваться неформально и со вкусом, пусть даже несколько однообразно, но вот с волосами у него просто беда, растут как хотят, торчат как хотят, никакого порядка. На лице у Трокича было написано, что он просто счастлив, что можно хоть ненадолго отвлечься от груды бумаг.

– Как там Амстердам? Стоит? Как съездила?

– Да, было интересно. Но я не по этому поводу заявилась.

Трокич зажег сигарету, пододвинул поближе пепельницу и выжидательно посмотрел на Лизу.

– Вообще-то я на это и не рассчитывал. Так чем же могу тебе помочь?

– Понимаете, это может показаться вам странным, но не помните ли вы напольные часы в доме у соседки Лукаса Мёрка Йонны Риисе?

– Не очень. Такие голубые, верно?

– Точно. Хотя скорее серо-голубые. У меня еще тогда возникло ощущение, будто я эти часы где-то видела раньше. А в Голландии встретила одного из старых коллег-айтишников. И у меня память включилась: я вспомнила, где видела их. И тогда позвонила своему бывшему шефу и попросила переслать мне материалы одного давнего дела.

– Эйерсун сильно недоволен, что мы роемся в старых делах, вместо того чтобы сконцентрироваться на текущем, – неодобрительно заметил Трокич. – Но тема интересная. Фигура Йонны Риисе всплывает и в связи с другой историей.

– То есть?

Трокич во всех деталях описал ей свой визит к Бенту Корнелиусу и поведал о загадочных обстоятельствах смерти Айгиля Риисе. Лиза поерзала на стуле:

– Крайне странная история. Но ведь мы не считаем это случайным совпадением, так?

– Разумеется, нет.

– Я просто повторю факты. Итак, брат Йонны Риисе, если верить полиции и другим источникам, лишил себя жизни в начале семидесятых годов. У мальчика были проблемы с психикой, а в преступлении обвинили родителей. Я нахожу давние кадры с актами насилия, на которых фигурируют напольные часы, напоминающие те, что стоят в гостиной у Йонны Риисе. Но на фотографиях изображена девочка. И я начинаю думать, что старшие Риисе подвергали насилию обоих своих детей.

– А по возрасту девочка на твоих фотографиях может быть Йонной Риисе? Дай посмотрю.

Он указал на ее ноутбук. Лиза открыла компьютер, а потом и нужную папку.

– Ты ведь знаешь прекрасно, что такие материалы нельзя выносить из архива, или нет?

Лиза кивнула с виноватым выражением лица.

– Ладно, давай все-таки посмотрим.

– Зрелище не из приятных, – предупредила Лиза и похлопала себя по ноге, приглашая Пушка забраться к ней на колени. Кот даже ухом не повел и запрыгнул на подоконник.

– А что, на мертвого Лукаса приятно было смотреть? – вопросом ответил Трокич. – И больше таких зрелищ мне видеть особо не хочется.

Пока он изучал материалы, в комнате стояла мертвая тишина. Что бы он ни чувствовал, глядя на жуткие снимки, на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Может ли эта девочка быть Йонной Риисе? – спросила Лиза, выдержав паузу. – Сама я затрудняюсь сказать.

– Не исключено. На фото у девочки волосы светлые. Светлее, чем у Йонны, насколько я понимаю. Правда, качество съемки не лучшее, да и потом, у большинства волосы с возрастом темнеют.

– Как вы увидите в отчете, фотографии изъяты у педофилов, которых поймали почти тридцать два года назад, – пояснила Лиза. – Тогда процесс шел по-другому. Без Интернета с его анонимностью, согласием и доступом он занимал больше времени. Педофилам было гораздо сложнее находить собратьев по интересу. И все-таки удалось раскрыть шайку из двадцати человек, которые знали друг друга, встречались, обменивались фотографиями или пересылали их друг другу по почте. Жили они в разных европейских странах. Датчан среди задержанных не было, но полицейские считали, что именно те фото сделаны в Дании.

– Но если они связаны с нашим делом, то какое это имеет значение для нас? – нахмурился Трокич. – Если родители Йонны Риисе занимались производством детской порнографии, мы, разумеется, попробуем привлечь их к ответственности. Но вопрос в том, какое отношение это