Мороз и пепел - Ингер Вольф

– Не знаю, что мы еще можем предпринять в этом направлении, кроме того, что уже сделали.

42

– Это что такое?

Эйерсун, сидя на стуле по другую сторону письменного стола, вперил в него взгляд и кивнул на стопку бумаг. Он обхватил своими большими руками затылок, напоминая Трокичу одного фашиствующего учителя, преподававшего у него математику в школе. Поза и тон Эйерсуна говорили, что он ждет доклада. Изложения того, что не имело отношения к неравенствам и уравнениям.

– Это отчеты. – У Трокича вызвал раздражение недовольный тон шефа. Похоже, инспектор криминальной полиции снова давил на его шефа и требовал продвижения в расследовании, а Эйерсун в худших административных традициях спускал теперь всех собак на сотрудников, занимающих более низкие должности в региональной полицейской иерархии. Наверное, этот механизм включался автоматически, стоило прессе употребить слово «некомпетентность» в отношении полиции и вообще выступить с критикой работы следователей. Или когда журналисты на зависть писателям выдумывают все возможные и невозможные версии, консультируются у психологов и поставляют на поток недостоверные психологические портреты.

Эйерсун нахмурился.

– Это-то понятно, – кивнул он и продолжил в том же суровом тоне: – Но вы в открытую роетесь в делах, случившихся в тысяча девятьсот хрен знает каком году. Что это может нам дать?

– Я думал, что, возможно, существует некая связь с нынешним преступлением. Там случай со смертельным исходом, похож…

– Послушай, я это уже все читал в твоем последнем отчете. Это ничего нам не даст. Тебе ведь известно, что большинство убийств происходит на бытовой почве, а тут улики показывают, что Лукас Мёрк подвергался насилию. Зачем рыться в старом дерьме? Поработай с родителями, выжми из них все, что можно. Они наверняка много чего могут рассказать.

Трокич поглядел в окно. Черные, как графит, тучи висели над городом, точно клочья шерсти.

– А как быть с Анни Вольтерc? Я чувствую, что это ниточка. И уверен, эксперты из пожарной охраны докажут, что это был поджог, что она пыталась потушить пожар.

– Время покажет. Но, честно говоря… Эксперты не нашли ничего подозрительного в отношении ее смерти. Наверняка это пацаны в городе фейерверки запускали, и одна из петард на крышу сарайчика попала. Ну и бедняга отправилась прямиком в чистилище.

– На крыше полуметровый слой снега лежал, он бы не дал огню разгореться. Мы уже проверили. Да и фейерверков никто в округе не запускал. Или вы считаете, что на все эти возгорания не стоит обращать внимания?

– Думаю, не стоит. Ты в курсе, сколько пожаров в Орхусе случается каждый год?

– Да, но…

– Короче, на родителей что-нибудь накопали?

– У нас на них ничего нет. Я вообще считаю, что они никакого отношения к делу не имеют. По времени у них полное алиби.

– А этого, как его, любителя покера проверили и всех его дружков?

– Да, но тут сложность в том, что кто-то из них приходил, кто-то уходил. Так что мы можем полагаться только на показания Джонни Нильсена, кто именно находился в этот момент у него. Таковых вполне могло быть больше.

Эйерсун поднялся и хрустнул пальцами. Его коротко остриженные волосы начали отрастать, и он стал похож на серого ежика. Потом он улыбнулся, обнажив ряд желтых зубов:

– Только больше никаких исторических разысканий, ладно?

Трокич изобразил самую что ни на есть простодушную улыбку:

– Разумеется.

43

Лиза сбросила сапоги в углу прихожей и первым делом решила посмотреть почту. Было бы, конечно, неплохо сначала принять ванну и смыть с себя грязь и пыль двух аэропортов. А еще не мешало бы прибраться. В доме царил такой раскардаш, что его даже из вежливости нельзя было назвать творческим беспорядком. Маленькая квартирка, обставленная мебелью «ИКЕА» вперемешку с находками с блошиного рынка, с зелеными стенами и деревянными полами напоминала форменную помойку. Повсюду валялись старые газеты, пустые стаканы и бутылки, на кухне громоздились картонные упаковки из-под еды на вынос, на диване который день томилось в ожидании нестираное белье, и бумаги, бумаги, бумаги. Может, в ней заложен какой-то особый ген беспорядка? Иначе почему же она такая неряха во всем, что не касается работы? Впрочем, домашние дела всегда могут подождать. Якоб еще не вернулся домой и, судя по эсэмэске, появится только через несколько часов.

По дороге домой она заскочила в отдел и загрузила материал в ноутбук. Яннику Лорентцену из НИТЕКа[24], по-видимому, сопутствовала удача, и он незамедлительно переслал ей документы с курьером. Подобные материалы ни в коем случае не должны покидать стены учреждения, где хранятся, и Лиза почувствовала легкий укол совести. Но, во-первых, она находилась в цейтноте, а во-вторых, ей ужасно не хотелось, чтобы Эйерсун пронюхал о ее предположении, прежде чем она сама убедится в своей правоте.

Лиза установила ноутбук на кофейный столик, отодвинув груду апельсиновых шкурок, заколола на затылке волосы, чтоб не мешали, и принялась за работу. В компьютере хранилась папка под названием PGP, что означало Pretty Good Privacy[25], – это одна из систем, которую НИТЕК использовал с целью не допустить посторонних к просмотру чудовищных в своей жестокости материалов. К сожалению, точно такой же программой пользовались многочисленные педофилы по всему миру, чтобы защитить свои видеоматериалы. PGP считалась очень эффективной системой. Стоило файлы зашифровать, как они превращались в малюсенькие магические пакетики. И без волшебного заклинания-пароля вскрыть их было невозможно. И любому оперу на всем земном шаре оставалось только в негодовании топать ногами и рвать на себе волосы.

Лиза открыла папку и просмотрела список файлов. В списке было восемь отсканированных цветных фотографий, на каждой из которых фигурировали напольные часы и которые предположительно принадлежали одному и тому же источнику. На многих из них была запечатлена та самая черноволосая женщина. Фотографии представляли собой солидный доказательный материал, который фиксировал садомазохистские извращения, в том числе и пытки. Сегодня, по классификации генпрокурора, их отнесли бы к третьему классу, включающему среди прочего фотографии с принуждением, угрозами и насилием в особо жестоких формах. Лиза рассматривала эти жуткие картинки, и от осознания, что все это дело рук человеческих, ее бил озноб, как будто она побывала под ледяным душем. Она помнила, как, работая в НИТЕК, не сразу усвоила эту жуткую истину, свидетельствующую, на какую низость способен человек. Да, она признала, что это возможно. Но ей пришлось еще понять, сколь многие люди способны творить подобное. Такие жестокие вещи, которые не под силу осознать обычному