Мороз и пепел - Ингер Вольф

– Прошу прощения, мне нужно срочно позвонить.

Чувствуя на себе взгляды коллег, Лиза вышла на промокшую от дождя улицу и отыскала в мобильнике номер бывшего шефа. Нажала кнопку вызова и заткнула одно ухо пальцем, чтобы не слышать шума ночной амстердамской жизни.

Инспектор Янник Лорентцен ответил уже после второго звонка, и Лиза торопливо объяснила суть дела. Он сразу понял, о чем речь. Да, их память во многом более эффективна, чем базы данных, в которые они закладывали все эти снимки. Они помнили детали. Обстоятельства. Гардины. Шляпку на детской головке, материал одежды, окрестный пейзаж, технику фотографа. И Янник прекрасно помнил эти часы.

– Ты сможешь найти это фото?

– Попробую. По-моему, я знаю, где искать копию.

– Если найдешь, сразу перешли мне, ладно? Я буду дома завтра к вечеру и сразу все посмотрю.

– Конечно. Правда, боюсь, ты опять в стену упрешься. Снимок очень старый. Смотри не разочаруйся!

– Нет, я уверена, что в этих часах разгадка.

– Хорошо. Если найду, завтра все получишь. Не хочешь в Копенгаген вернуться? Мне тут одна пташка напела, что твой дружок здесь обретается.

– Не хочу.

– Жаль-жаль. Ты ведь одна из лучших. Но если вдруг передумаешь, место для тебя всегда найдется. Мы ведь не только педофилами занимаемся. У нас большие проблемы с фишингом[20]. А уровень шифровальщиков растет и растет.

– Благодарю за предложение, но пока что я в Орхусе останусь.

– Ну, как хочешь. Привет Эйерсуну.

Лиза нажала кнопку отбоя и глубоко вздохнула.

38

Сисель натянула клетчатый красный шарф на нос, чтобы не мерзло лицо. Она вышла из дома в начале первого, но низкая луна светила так ярко, что было почти совсем светло. На востоке рубином мерцал Марс. Ночной мороз сковал снег прочной ледяной коркой, которая захрустела, стоило Сисель только ступить на тропинку. За вечер она выпила три бокала вина, но на морозе хмель тут же выветрился. Разнообразия ради она прошла несколько улочек по направлению к центру Морслета, повернула назад возле церкви и уже коротким путем отправилась домой.

Запах дыма она уловила издалека. Словно незваный гость, ворвался он в ясный чистый воздух. Она сразу прибавила шагу, а вскоре перешла на бег. Добежав до дома Анни Вольтерc, запыхавшаяся Сисель сразу увидела, что горит сарайчик в саду. В красном доме светились окна. Может, Анни сама обнаружила неладное и сейчас звонит в пожарную охрану? Сисель помчалась к дому по узкой и плохо расчищенной садовой дорожке, пытаясь оценить степень опасности. Может ли огонь перекинуться на дом? Ветра почти не было, но шальные искры разлетались далеко во все стороны. В отблесках пламени и ровном свете луны на стены ложились бледные тени.

Анни сидела возле изогнутого сливового дерева метрах в десяти от горящего сарая. Сисель показалось, будто Анни просто присела отдохнуть при свете луны. Или наоборот, сдалась, поняла, что ей не спастись. У Сисель подкосились ноги, леденящий страх охватил все ее существо. Она бросилась к соседке. О господи! Платье в цветочек задралось до самых бедер… Нет, не задралось, просто подол сгорел. На изуродованном лице из-за отсутствия уничтоженного огнем века обнажился глаз. Из обожженного участка сочилась жидкость. Огонь спалил и тонкие бело-голубые волосы, лишь слева на затылке топорщились их жалкие остатки.

Откуда-то совсем издалека Сисель услышала собственный жалобный голос, похожий на визг истязаемого животного. С колотящимся сердцем она сунула руку в карман, достала мобильник и быстро набрала сто двенадцать. Каким-то пронзительным чужим голосом в двух словах сообщила о происшествии. Потом, тыча в телефон дрожащими пальцами, отыскала еще один номер.

– Трокич слушает, – сонно пробормотал заместитель комиссара криминальной полиции. Наверное, уснул, а она его разбудила.

Вдруг Сисель почувствовала, что кто-то схватил ее за ногу. Анни! Обожженные губы пытались что-то произнести.

– О боже! Помогите! – хрупким голосом крикнула Сисель.

– Что случилось? – вскричал Трокич, окончательно проснувшись.

– Я в саду у соседки. Здесь беда. Пожилая женщина.

– Что с ней? – В его голосе прорезались властные нотки. – Ты вызвала скорую?

– Да, они уже едут. У нее жуткие ожоги.

– Какие ожоги? Откуда?

– Сарай. Боже, он все еще горит. Вонь жуткая. Она же умрет тут, на морозе, – сбивчиво проговорила Сисель.

– Я буду через десять минут. Оставайся на месте и по возможности не касайся ее.

Трокич прервал соединение, прежде чем она успела ответить, и снова оставил ее в тишине. Сисель уперлась взглядом в то, что еще оставалось от губ Анни. Они приобрели синеватый оттенок и слабо подрагивали. Анни была жива, несмотря на полученные травмы и ожоги.

Сисель вдруг поняла, что пожар возник не сам по себе, это был поджог. А если так, то преступник, возможно, где-то рядом. Но почему он поджег сарайчик Анни? И почему она оказалась так близко от огня? Сисель била безостановочная дрожь. И у нее совсем не было сил. Сад, однако, был пуст. Только яблоня потрескивала под тяжестью налипшего снега, да еще слышался звук проезжавшего где-то в городе автомобиля. На снегу вокруг нее виднелись глубокие следы. Они напоминали те, что кто-то оставил в ее саду, только там, где снег был не так глубок, они были более отчетливы. Значит, человек, ходивший по саду, носил резиновую обувь. Может, он же наследил и в ее саду? Сисель охватила ярость, вытеснившая страх. Она сняла куртку и накрыла ею Анни.

– Не уходи. И расскажи мне, что произошло, – полушепотом попросила Сисель соседку, наклонившись к ее уху. Она испугалась собственного голоса, прозвучавшего непривычно высоко, и еще Сисель боялась, как бы ее не вытошнило прямо здесь от жуткого запаха горелой плоти.

Анни невидяще смотрела куда-то за спину Сисель. Она не узнавала свою соседку, и взгляд был уже далеко отсюда.

Сисель дрожала от холода. Сколько еще она продержится в тонкой кофточке на пятнадцатиградусном морозе? Щеки у нее стали мокрыми от слез, шарф соскользнул, прикрыв Анни лицо. Сисель горько плакала, прошло уже столько времени, а скорая до сих пор не приехала. А ведь она им кричала, что все очень, очень плохо и что срочно нужен врач. А еще понимала, что сад сейчас – это западня: вдруг тот, кто напал на Анни, решит вернуться. А вокруг никого, и никто не поможет и не спасет.

Еще через пять минут на улице затормозила серая «тойота», и из нее выскочил высоченный седовласый мужчина, которого раньше Сисель никогда не встречала.

– Дэвид Олесен, инспектор. Меня прислал замкомиссара Трокич. Он тоже сейчас подъедет.

Олесен