Четвертая подсказка - Кацухиро Го

поющие детские голоса. В конце концов, дети стараются изо всех сил. Они не знают, что такое стесняться. «Жу-жу-жу, пчела летит». И мальчики, и девочки поют так, будто они изо всех сил излучают свет. На музыкальные интервалы они внимания не обращают. Просто широко открывают рты, вены напрягаются, энергия взрывается. Явно чувствуешь их яркую жизнь. К ним у меня никаких претензий нет. У меня вообще не тот социальный статус, чтобы позволить себе кому-то предъявлять претензии. У них – сгусток возможностей. У меня – цепляние за соломинку.

Но вот во время Косиэна мне становится тяжело. Я выпью, посплю некоторое время, и только собираюсь пробурчать «мне до ваших стараний, ребята, нет никакого дела», как слышу это: «Жу-жу-жу, пчела летит!» Изо всех сил: «Жу-жу-жу!» Это рев возможностей. Военный марш жизни, где есть будущее. Когда я слышу такое, мне становится невыносимо. Мне среди бела дня тычут в лицо неприглядной картиной меня самого – бесцельно и праздно живущего человека. Я начинаю задумываться: где я растерял те возможности, которые у меня были?! Я начинаю дрожать от ужаса, понимая, что больше у меня в жизни возможностей не будет. После этого я не могу заснуть. Я хочу спать, хочу заснуть – и поэтому пью еще больше. Потом у меня начинает кружиться голова, и желудок тоже крутит, мне приходится бежать в туалет и блевать. Затем становится лучше, однако сонливость полностью уходит. Из телевизора доносятся звуки ударов бейсбольных бит по мячам, снаружи – добродушный звук рояля и хор, поющий изо всех сил. Я стою посреди комнаты, прямо под лампой, и вспоминаю, какой сегодня день недели? Вроде бы можно использовать баллы в супермаркете? Или это на следующей неделе? Я делаю вид, что не замечаю, как реальность вокруг меня гниет. Поэтому, – Судзуки сделал довольное лицо, – иногда я думаю: «Слушайте, ребята, может, вы наконец замолкнете?»

Судзуки поднял второй палец. От лица Киёмии отлила кровь.

– Слушай, ты…

– Впрочем, если верно то, что вы, господин Киёмия, сказали, моя жизнь и их жизни должны иметь равную ценность.

– Судзуки…

– Вам это не по душе? Не любите такие разговоры? Тогда я прекращаю. Буду молчать.

Ногти на пальцах сложенных рук Киёмии впились в тыльную сторону ладони. Он стиснул зубы, старался ничего не показывать выражением своего лица.

– Что мне делать? Продолжать? Прекратить?

– Конечно, продолжайте. Пожалуйста.

Дрожь в голосе невозможно было скрыть. Дети. Они – следующая цель? Киёмия посмотрел на наручные часы. Стрелки показывали восемь часов утра.

– Итак, – Судзуки облизал губы, – когда речь идет о равенстве, обычно считается, что ее противоположность – это дискриминация, не так ли? Бывает дискриминация по половому признаку, по расовому тоже. И знаете, когда я, стоя в магазине, читаю желчные статьи в еженедельных журналах, мне иногда кажется, что в мире нет большего поборника равноправия, чем я. Это потому, что я осознаю себя существом более низкого уровня по сравнению большинством людей. Независимо от их пола. Неважно, гетеросексуалы они или гомосексуалисты. Я определенно нахожусь на самом низком уровне. И, находясь на самом низком уровне, выступаю за равноправие. Вместе с тем я тоже мужчина. А мужчины имеют ту особенность, которая делает их мужчинами, не так ли? По крайней мере в телесном отношении они являются самцами. Что ж, и у меня выросло то, что должно было вырасти. Не особенно значительное, но выросло… О, вы не любите скабрезные разговоры? Если так, я сразу же замолчу.

Убедившись, что возражений нет, Судзуки возобновил свою болтовню:

– Даже человек низшего сорта испытывает сексуальное влечение. Когда он видит обнаженную женщину или чувствует ее запах, да, у него возникает реакция. Невозможно не хотеть чего-то большего, чем просто смотреть или чувствовать запах, хочется сделать и то и это. Да и я сам не то чтобы вообще не имел такого опыта. Что-то было и у меня. Ведь то, что должно вставать, и у меня встает. Но даже и в таких случаях я страдаю фобией счастья. Когда я вижу перед собой голую девушку, меня охватывает какое-то оцепенение. Я в таком напряжении, что девушка, обалдев, от удивления начинает чуть ли не смеяться. Вот почему, когда я имел дело с девушками намного моложе меня и намного более стройными, я всегда вел себя заискивающе, даже когда платил деньги. Я уважал их. И поэтому, господин Киёмия, поэтому для меня неприемлемо, когда меня ставят в один ряд с другими мужчинами этого мира. Так и хочется сказать им: «Да идите вы!»

Судзуки широко улыбался, и это контрастировало с произносимыми им словами.

– Это лишь мое интуитивное предположение, но мне кажется, что большинство сексуальных преступлений совершаются мужчинами. И, соответственно, почти все жертвы – женщины. Думаю, разница будет раз в десять. Цифры, конечно, я с потолка беру. А кстати – это я тоже вычитал в книжке, – оказывается, дискриминация хорошо сочетается со статистикой. Например, есть данные, что в Америке высок уровень преступности среди чернокожих. Но если сказать, что чернокожие – преступники, или что они резервная армия преступности, это уже будет не статистика, а дискриминация. Я и сам боюсь господ чернокожих с накачанными мускулами. Но если хорошенько подумать над вопросом: «А вшиты ли в господ чернокожих гены преступности?», – то, думаю, это все-таки не так. Это уже будет дискриминация.

Но раз так, то, спрашивается, почему у господ чернокожих высокий уровень преступности? Дело, наверное, попросту в том, что у них нет денег. Вероятность того, что чернокожие – бедняки, высокая, поэтому высока и вероятность того, что они будут замешаны в преступлениях. И так как это продолжается у них из поколения в поколение, сама среда стала такой, что даже тринадцатилетний Джимми берет дробовик и идет нападать на испанский ресторан. Конечно, я говорю очень условно. Но не кажется ли вам, что на уровне ощущений смысл понятен? Преступность и раса напрямую не связаны, и за статистикой высокого уровня преступности скрываются другие причины. Поэтому нужно быть осторожным, когда судишь о чем-то на основании статистики… Содержание книги, кажется, было примерно таким.

– Но, – сделав передышку, продолжил Судзуки, – я внезапно заметил одну вещь. Ту, о которой я сказал раньше, – о соотношении сексуальных преступлений, совершенных мужчинами и женщинами. Проблема в подавляюще высоком проценте сексуальных преступлений, совершенных мужчинами. В статистическом отношении, кажется, тут все верно. Возникает вопрос: есть ли еще какая-то причина? Есть ли какая-то причина, кроме того, что мужчины являются мужчинами, для того чтобы они совершали много сексуальных преступлений?

Судзуки энергично подался к Киёмии.

– Одна