Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова

– С другой стороны.

– Господи, не наоблизывались еще, – пробурчал ребенок, но приказ выполнил.

Я открыл телефон и прижал его к уху.

– Да?..

– Не спишь? – спросила Маринка.

– Еще нет. А ты?

– Собираюсь ложиться. Прости за поздний звонок. Я хотела сказать тебе спокойной ночи.

Я перекатился с живота на спину.

– Маруська...

– А?

– Я так хочу к тебе! – сказал я, понизив голос. – Я уже соскучился.

– Я тоже, – ответила она. – Выспись, ладно?

– Обязательно. Сегодня буду спать как убитый.

– Я тоже.

Мы помолчали.

– Ну? – напомнил я.

– Что «ну»?

– Ты хотела сказать «спокойной ночи».

– Спокойной ночи, солнышко.

Меня снова охватила теплая нежность.

– Спокойной ночи, радость моя. Пускай тебе приснится что-нибудь хорошее. Позвони мне завтра.

– Целую.

– Целую.

Послышались гудки отбоя. Я сложил телефон и поцеловал его. Никогда в жизни я не совершал таких антисанитарных поступков. Наверное, я уже тогда был влюблен в нее по уши, но еще не осознавал этого.

Выключил свет и впервые в жизни улегся под одеяло без вечернего посещения ванной. Сон накатил, как лавина, и погреб меня под собой.

Утро началось с того, что я проспал. Когда я продрал глаза и схватил часы с тумбочки, они показывали половину одиннадцатого. Я выскочил в гостиную и пробежался по квартире.

Дэн, видимо, ушел давно. На столе стояла грязная сковородка, в мойке – грязная чашка. Я присел за стол и попытался проснуться окончательно.

Дел на сегодня много. Нужно заехать в прокуратуру и повидаться с заместителем прокурора для того, чтобы максимально ускорить процедуру освобождения под залог. Нужно навестить мою подопечную и поговорить с ней на некоторые деликатные темы. Я не очень представлял себе, как это сделать, но надеялся на вдохновение. А дальше – по обстоятельствам.

Я быстро собрал и застелил постель, залез под душ и привел себя в порядок. Когда надевал свою обычную пристойную одежду, то заметил на стуле в спальне небрежно брошенные вчерашние джинсы. Судя по всему, сыну они не подошли. Не знаю, рискну ли я еще раз одеться в пиратском стиле, но, безусловно, сохраню их на память.

Вышел в кухню чистым, свежим и благоухающим. Поставил чайник и залез в холодильник. При виде продовольственного изобилия невольно вспомнил пустоту Маринкиного «Боша». Господи, ей даже позавтракать будет нечем! «В следующий раз приеду на свидание с полной продуктовой корзиной», – пообещал я себе. Налил в чашку чай, сделал несколько бутербродов и затосковал над телефоном.

Позвонить Маринке хотелось так сильно, что я несколько раз начинал набирать ее номер. Но набрав последнюю цифру, тут же давал отбой. Она по какой-то причине желала держать меня на расстоянии, а я боялся показаться навязчивым.

Позавтракал, сгрузил в раковину грязные тарелки и подумал, что нам с сыном придется установить график дежурства по кухне. Дэн, к сожалению, не приучен мыть за собой посуду, и я не собирался поощрять его дурные привычки.

В прокуратуру я попал в обеденный перерыв. Зам прокурора не оказалось на месте, и я убивал время, бесцельно слоняясь по коридору.

– Привет, коллега!

Я обернулся. Навстречу мне шел следователь, ведущий дело Юли. В междусобойчиках – просто Юрик.

– Привет.

Мы пожали друг другу руки.

– А я денег на залог добыл, – похвастал я.

– Вот и славно, – спокойно ответил Юрка. – Девка меньше мучиться будет. Хоть и убила, но мне ее жалко. Всю жизнь себе, дурочка, испоганила. И из-за кого? Из-за старого пердуна, прости господи. И чего девкам дома не сидится?

– А ты видел ее мамашу? – спросил я в ответ.

Юрка закатил глаза под лоб и снова вернул их на место.

– И не говори. У меня до сих пор мурашки по коже бегают. А ты чего к нам зачастил?

– Говорю же, деньги нашел. Надо вытаскивать девчонку.

– А кто деньги дал? – поинтересовался Юрик. – У барышни, кажется, таких широких возможностей нет.

– Нашлись благодетели, – ответил я неопределенно.

– Ну-ну...

– А как там с делом Симаковых? Подвижки есть?

– Так, немного, – осторожно сказал Юрик. – Кстати! Недавно снова всплыл твой роковой мужчина в связи с прелюбопытным делом.

– Какой мужчина? – не понял я.

– Покойный Левицкий. Мне одна его подружка недавно заявление написала. Представь: решила дамочка застраховать свои драгоценности, а тут выясняется, что самые дорогие из них – подделка. Муляжи. Бижутерия.

– Ничего себе!

– Вот именно. Причем, когда оригиналы были заменены копиями, выяснить почти невозможно. Драгоценности дама надевала часто, хранила дома, а не в банке... Чистку делала три года назад. Тогда в последний раз и подтвердили подлинность побрякушек.

– Да, задачка, – признал я и почесал затылок. – И что собираешься делать?

– Собираюсь объединить все дела с аферами, которые происходили в кругу Левицкого.

– Думаешь, он имел отношение?..

– Не знаю. Но общий знаменатель у дел есть.

– Ты знаешь, я тоже так подумал, – поддержал я. – Возьми дело Симаковых. Вымогатели были весьма хорошо информированы о привычках звездного мальчика. Куда ходит, что на шейке носит...

– Точно! – ответил Юрик. – Был наводчик, как пить дать. Только вытащить его будет непросто. Круг знакомых обширный, все люди с положением...

– А что это за дама с поддельными драгоценностями? Я ее знаю?

– Может, и знаешь, – ответил Юрик с усмешкой. – Ее все знают. У дамочки мебельные склады по всей стране.

– Мадам Степаненко?..

Юрик сделал многозначительный утвердительный знак бровями.

– Да не может быть!

Мадам Степаненко была во всех отношениях круче вареного яйца. Не знаю, какой идиот рискнул перейти ей дорогу. Но лично я не пожелал бы такой участи и злейшему врагу.

Лариса Степаненко родилась в семье крупного украинского партайгеноссе.

До развала Союза успела получить образование за рубежом, причем свои высшие баллы зарабатывала без апелляций к папиным возможностям. После этого недолго руководила украинскими комсомольцами и, надо отдать ей должное, успела сделать для них много хорошего. Но тут перестройка начала разлагаться заживо, и умные это увидели. А мадам Степаненко была очень умной.

Она быстро сумела переориентировать семейные связи и финансы на рыночные отношения. Ко времени развала СССР папа Ларисы уже почил в бозе, и дочка получила весьма нехилое