Любовь по контракту, или Игра ума - Карина Тихонова

– Ошибаешься! Если на суде всплывут дополнительные негативные факты из твоей биографии, то мы можем оказаться в полном дерьме, – высказался я предельно ясно.

Юля молчала, и подозрения во мне укреплялись.

– Валентина Ивановна рассказывала, что встретила тебя через год после выпуска всю в шоколаде. С твоими родителями я уже имел счастье познакомиться, поэтому не трудись вешать мне лапшу на уши. Спрашиваю еще раз, и не из любопытства. Чем ты зарабатывала на жизнь? Ну?!

Она вздрогнула и заплакала. Теперь сигарету закурил я, внимательно рассматривая свою визави.

Ощущение, что передо мной сидит хрупкая беззащитная девочка, прошло. Она по-прежнему была хрупкой, я бы даже сказал, на грани истощения, но беспомощностью больше не поражала. Кожа на лице, лишенная должного ухода, покрылась сетью мелких морщин, и Юля сразу стала выглядеть старше своего возраста. Но особенно меня удивили метаморфозы, произошедшие с ее глазами. Прежде она взирала на мир изумленно и по-детски испуганно, теперь смотрела загнанно и желчно.

– Твое имя есть в компьютере? – спросил я, устав ждать ответа. И так ясно, что Валентина Ивановна в своих подозрениях права на все сто.

– Нет.

Она перестала плакать и размазывала слезы по лицу. Уже хорошо. Я имею в виду, что на нее не составили протокол.

– Кто знал? – спросил я. – Левицкий знал? Только правду говори!

– Знал, – прошептала она, обессилев.

– Он узнал это перед смертью?

– Да, – прошептала она.

– Поэтому стал тебя гнать?

– Да...

– И ты в него выстрелила?

– Да....

Я стукнул кулаком по колену. Дело приобретало другой поворот. Если обвинение докопается до всего этого, нам в суде рассчитывать не на что.

– Маринка знала? – быстро спросил я.

Юля удивленно посмотрела на меня, и я поправился:

– То есть Марина.

– Знала. Я ей всю правду рассказала тогда утром, когда его застрелила.

– А она?

– Она мне посоветовала больше никому это не рассказывать. И научила, что нужно говорить.

Я утратил дар речи. Просто сидел и тупо пялился на Барзину.

– Маринка сказала, что Вацлава не вернешь, а мне нужно как-то дальше жить. Она вообще ко мне хорошо относилась. Сама не знаю почему. Поэтому никому ничего не рассказала.

Она снова расплакалась, а я встал и постучал в дверь.

– Уводите, – разрешил я охраннику и снова уселся на стул. Меня не держали ноги.

Остаток дня прошел скомкано. Я не мог думать ни о чем другом, кроме того, что узнал сегодня. Меня не возмутило, что Марина солгала следователю. Меня возмутило, что она не сказала правды мне.

Я отключил мобильный и поехал к набережной. Отыскал более-менее безлюдный уголок и уселся на каменный парапет. Достал пачку сигарет, которую забыл отдать Юле, и совсем было собрался закурить, когда вспомнил, что не выяснил одну любопытную подробность. Вытащил мобильник, поискал в памяти аппарата нужный номер и нажал на кнопку автоматического набора. Абонент ответил почти сразу.

– Алло?

– Юрик, – начал я, – еще раз привет. Это Никита.

– Узнал, Никит, – приветливо ответил следователь.

– Юр, я хотел спросить. Кто-нибудь просил разрешение на свидание с Барзиной?

– Да, – ответил он озадаченно. – А ты не знаешь? Наш бывший педагог и просил. Роман Петрович.

– Криштопа?!

– Ага. Аккурат в пятницу. После твоего посещения. Я разрешил.

– Спасибо.

– Не за что, – ответил Юрик и собирался что-то спросить, но я быстро отсоединился и отключил телефон. Я не мог ему ничего сказать, потому что сам ничего не понимал.

Итак, что мы имеем? Я прикурил и спрятал зажигалку в сигаретную пачку.

Мой бывший педагог. Покойный Левицкий. Его любовница, она же убийца. И жена, она же любимая женщина адвоката Старыгина. И как прикажете все это связать?

То, что связать придется, я не сомневался. Просто у меня было слишком мало кусочков, чтобы сложить их в узор, понятный глазу. И что теперь делать? Следить за любимой женщиной? Или за любимым педагогом? Из двух зол я, несомненно, предпочитал меньшее, то есть педагога. А что делать с Маринкой? Она мне не говорит всей правды. Почему? Не хочет или не может?

Итак, первый возможный вариант. Криштопа на старости лет, как это часто бывает, ударился в загул и пошел по девочкам. Случай свел его с Юлей Барзиной, зарабатывавшей на жизнь самым древним способом. Потом она случайно встречается с Левицким, тот предлагает Юле достойный заработок, и она рвет с панелью. Или не рвет? Как Левицкий узнал о ее прежних занятиях? От Криштопы? Они были друзьями... Ревность? Кто, кого и к кому ревновал?

Я взмок и вытер лоб носовым платком. Больше всего меня мучил вопрос о роли моей ненаглядной во всей этой истории. Спросить у нее напрямик? Я покачал головой. Не скажет. Я чувствовал глухую стену между собой и Маринкой каждый раз после того, как мы бывали невероятно, фантастически близки. И выстраивала ограждения она сама. Почему?

Криштопа посоветовал ей нанять для Юльки адвоката. Меня. Почему именно меня? Потому, что я крепкий профессионал, сказала Маринка в нашу первую встречу. Мне стало смешно. Таких, как я, в нашем деле сотни. Но понадобился именно я.

А эти артистические аферы в кругу людей, близких Левицкому? Кто мог подменить украшения мадам Степаненко? Только близкий человек. Тот, кто был вхож в ее дом. Сам Левицкий? Не верится. Судя по рассказам, это был человек, абсолютно лишенный корыстолюбия и ненавидевший осложнения. Зачем ему? Он и так мог иметь все, что пожелает. Руки-то до смерти были при нем.

А похищение Симакова-младшего? Кто-то ведь проинформировал вымогателей о привычках мальчика и о других подробностях, включая адрес и телефон родителей. А точное знание драгоценностей мадам Симаковой? Кто мог так хорошо описать украшения, как не человек, вхожий в дом?

Медсестра Вера сказала мне, что на все посиделки Левицкий ездил с разными дамами. Иногда брал с собой жену, иногда любовниц. Могла ли одна из его девочек заманить сына Симаковых в тот подмосковный санаторий?

Конечно. Только не Юлька. Потому что у Юрика имелся точный и подробный словесный портрет девицы. А там ясно сказано: девушка атлетического сложения.

Изменить во внешности можно очень многое: цвет волос, цвет глаз, рост, прикус... Но сложение изменить не получится. Тем более, если вспомнить то, что молодой человек видел барышню... как бы выразиться... во всех подробностях.

Симаков-младший сказал