Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

Анфиса

«Только бы он еще работал… только бы никуда не перевелся, не уволился, столько лет прошло…»

Анфиса ехала в местное отделение полиции, надеясь, что следователь Игорь Мамонтов никуда не делся и по-прежнему служит именно там. Если он вспомнит ее, то, возможно, поможет в поисках пропавшей сестры. Анфиса везла и письмо в белом конверте без надписи, аккуратно упаковав его в файлик и положив для надежности в сумку.

Дежурный долго разглядывал сперва ее паспорт, потом ее саму, потом снова паспорт.

— А зачем вам Игорь Евгеньевич?

— Вы только скажите, работает он здесь или нет.

— Дама, я же задал вопрос — с какой целью вы интересуетесь старшим следователем Мамонтовым?

— Я к нему по делу.

— По какому?

— У меня сестра пропала. Хочу подать заявление, — сказала Анфиса, раздражаясь.

— Заявление у вас приму я, пишите. — В окошке показался лист бумаги и ручка с обкусанным концом. — На имя начальника отделения, фамилия на информационном щите. В произвольной форме, но с указанием даты и времени пропажи, а также особых примет и во что была одета, — скучным тоном произнес дежурный. — Зарегистрируем, а уж потом начальство решит, кому в производство отдать.

— Вы не понимаете, — повторила Анфиса, отталкивая лист и ручку. — Мне нужен Мамонтов…

— Всем нужен Мамонтов, — раздалось у нее за спиной. — Но я один, а вас много. Чем обязан?

Анфиса развернулась и прямо перед собой увидела следователя. За прошедшие годы он слегка постарел, стал почти совсем седым и начал довольно ощутимо сутулиться.

— У вас знакомое лицо, — заметил он, внимательно глядя на Анфису. — Но вспомнить не могу, помогите.

— Анфиса Жихарева, судебный психиатр. Но мы встречались не по профессиональному поводу, а, скорее, по личному. Вы занимались поисками моего мужа Григория Большакова… он… утопился… — Она почувствовала, что сейчас заплачет.

Уже давно Анфиса ни с кем вообще не говорила о Грише и его смерти, старалась не вспоминать о том времени, и сейчас, увидев Мамонтова, словно снова окунулась в прошлое и в те эмоции, которые испытала тогда.

— Так-так-так, стоп! — перебил Мамонтов. — Идемте ко мне в кабинет, я, кажется, понял, о чем речь.

Анфиса часто заморгала, стараясь загнать слезы обратно — она вообще редко плакала и никогда не позволяла себе проявлений эмоций на людях.

— Ну, что же вы? Идемте, — повторил Мамонтов, и она шагнула к турникету.

В кабинете было холодно, Мамонтов сразу подошел к настежь распахнутому окну и закрыл его, наклонился, собирая разлетевшиеся по полу бумаги:

— Вообще памяти нет. Выскочил и шпингалет не задвинул. Вы присаживайтесь, Анфиса… простите, отчество не помню…

— Леонидовна, — сказала она, садясь на выдвинутый стул. — Вы меня извините, Игорь Евгеньевич, я просто не знала, к кому обратиться… вспомнила о вас… дело в том, что у меня пропала сестра. Она в гости приехала к родителям, живет в Японии, сюда приезжает очень редко… и вот уже третьи сутки от нее никаких вестей, кроме вот этого. — Она порылась в сумке и положила на стол файл с письмом.

Мамонтов взял его, вынул записку и пробежал глазами.

— Судя по всему, это как-то связано с вашей профессиональной деятельностью? — спросил он, отложив листок.

— Думаю, да. У меня сейчас на экспертизе обвиняемый в шести вооруженных ограблениях и одиннадцати убийствах, я подозреваю, что может быть замешан его брат, а он очень влиятельный чиновник.

— Решение по экспертизе будет не в пользу обвиняемого?

— Нет, не в пользу. У него нет признаков расстройства личности или каких-либо психических отклонений в принципе. И он совершенно точно может и должен нести ответственность за все, что сделал. И его брат, я думаю, в курсе… но ему нужно другое заключение, чтобы реальный срок был заменен на пребывание в спецучреждении.

— И потому он похитил вашу сестру? Вы понимаете, что это довольно тяжкое обвинение? — спросил Мамонтов, глядя на нее.

— Я не обвиняю, просто… так сложилось, что это единственная версия, которая пришла мне в голову… — забормотала Анфиса. — И в записке ведь ясно написано…

— Ничего там не ясно, Анфиса Леонидовна. Просто вам так легче думать. Сделаем так. Пишите заявление, будем отрабатывать. Но — никакой самодеятельности, пожалуйста, никаких контактов ни с кем, кто имеет отношение к делу. Я буду держать вас в курсе, а вы сообщаете мне о любых изменениях, новых письмах, телефонных звонках, угрозах и прочем. Договорились?

— Но… вы думаете, что с Олесей ничего не произойдет за это время? — нерешительно спросила Анфиса. — Вдруг это действительно как-то связано…

— И вот вы уже занимаетесь самодеятельностью, Анфиса Леонидовна, — усмехнулся Мамонтов. — Существует определенный алгоритм, которому мы следуем при розыске. Я в первую очередь отработаю версию, выдвинутую вами. А вы должны предоставить мне список тех, с кем ваша сестра могла общаться, к кому могла пойти или поехать в гости за город, например.

Анфиса наморщила лоб:

— Дело в том, что… моя сестра давно не живет в России, не думаю, что у нее тут остался кто-то, с кем бы она продолжала общаться. С бывшим мужем отношения тоже почти не поддерживает…

— С бывшим мужем? — насторожился следователь. — Подробнее, пожалуйста.

Анфиса выложила ему все, о чем говорила со Стасом утром, добавила, что Стас вряд ли как-то причастен к исчезновению Олеси, скорее, ему стоило опасаться за сына.

— А она не могла улететь домой? Раз ей стало понятно, что поддержки в вопросе с сыном она от родителей не получит?

— Не думаю, — покачала головой Анфиса. — Все ее вещи остались в квартире родителей, пару дней назад они с мамой были в театре, Олеся даже речи не вела об отъезде, она очень редко приезжает сюда…

Мамонтов быстро записал что-то на листке перекидного календаря и уточнил:

— У нее гражданство какое?

— Российское. В Токио она живет по брачной визе, ее брак заключен там официально. Фамилию она не меняла в российских документах, насколько я знаю. Но на какой паспорт она покупала билеты, не могу сказать. Возможно, на фамилию мужа, Масамура.

Мамонтов записал и это.

— Проверю авиакомпании, сейчас нет прямых рейсов на Токио, все с пересадками, поищем в списках пассажиров. А вы идите все-таки домой, Анфиса Леонидовна, я позвоню, как только будет какая-то информация.

Она послушно встала, взяла сумку и побрела к двери, взялась за ручку.

— Анфиса Леонидовна, — сказал ей в спину Мамонтов. — Не переживайте, все будет хорошо.

Она неопределенно мотнула головой и вышла в коридор, дошла до турникета, толкнула раз, другой, и дежурный открыл, выпуская ее:

— Что, взяли заявление у вас?

— Да… — машинально сказала она,