Чужая ноша - Марина Владимировна Крамер

Полина особо не рассчитывала. У Санникова было слишком много времени, чтобы обдумать все случившееся и создать для себя какую угодно легенду, чтобы попытаться отговориться хотя бы от роли организатора. Судя по допросам всех его подельников, они словно сговорились сделать виноватой Светлану, а Полине с трудом верилось, что она в состоянии провернуть такое хотя бы в силу какой-то ощутимой неуверенности в себе — если, конечно, это не было актерской игрой. Но на блестящую актрису Светлана Котельникова не тянула вообще.

Санников вошел в комнату для допросов спокойно, выглядел уверенно и производил впечатление человека, абсолютно убежденного в том, что в его жизни все в порядке, исключая разве что вот эту темноватую комнату, стол и женщину в погонах за ним.

— Здравствуйте, Юрий Викторович. Я старший следователь Каргополова Полина Дмитриевна, веду ваше дело.

Он кивнул, поправил повязку на глазу:

— Рад бы сказать, что мне приятно, но, наверное, не стоит врать следователю с порога, да? — По его губам скользнула легкая усмешка.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, — пожал плечами Санников. — Насколько это вообще возможно в тюрьме. Но тут хотя бы соседи, поговорить есть с кем. Насиделся в одиночке в Москве. Думал, что в лечебнице условия получше.

— Это не лечебница.

— Ой, ну что вы к словам цепляетесь, поняли же, о чем я. Вы лучше записывайте. Я официально заявляю, что был только исполнителем. Все придумала моя гражданская жена Светлана Михайловна Котельникова, — сказал он, глядя на Полину единственным глазом. — Вы записывайте, чего сидите?

— Вам не стыдно? — негромко спросила Полина.

— С чего вдруг?

— Вы обвиняете женщину, с которой прожили десять лет, в тяжких преступлениях, а себя выставляете всего лишь исполнителем? Простите, но на тупое оружие в чужих руках вы не тянете.

— Чего? Да я вам сейчас признательные показания даю, а вы мне про совесть? — удивился Санников. — Я от своего не открещиваюсь — да, стрелял, было. Но «паровозом» вы меня не сделаете.

— То есть обвиним во всем вашу жену и разойдемся? Она придумала, она оружие достала, она вам его в руки вложила. На спусковой крючок сами, надеюсь, нажимали? Или тоже Светлана Михайловна?

— На спусковой — нет, сам, тут не отказываюсь. Но чужое на себя брать не буду.

— Сергея Котельникова тоже Светлана попросила избить? — спросила Полина, и Санников на секунду замешкался:

— А это тут при чем?

— Здесь — ни при чем, но характеризует многое. Ответите на вопрос?

— Не трогал я никакого Котельникова.

Полина вынула из папки лист с протоколом допроса Котельникова, привезенный Двигуновым из дома инвалидов:

— Позвоночник вы ему сломали, конечно, но голову он умудрился сохранить довольно светлую, вот, ознакомьтесь.

Санников неуверенно взял листок, начал читать, и лицо его постепенно стало покрываться красными пятнами, а брови съехались к переносице:

— Вот сука… обещал же…

— Что обещал? — спросила Полина. — Что в обмен на пожизненный уход, личную сиделку и отдельную комнату со всеми удобствами, оплаченные ваши братом, будет до конца жизни язык за зубами держать?

Санников отбросил листок и зло посмотрел на Полину:

— Чего ему не хватало? В задницу дули ему недостаточно теплым воздухом? А вы хоть знаете, что он вообще за типок? Да он жену свою молотил, как боксерскую грушу, ребра ломал, зубы выбил!

— А кто вам дал право его судить и тем более приговор в исполнение приводить? Вы что — судья, прокурор, господь бог? Не надорветесь?

— Ну, вам же кто-то дал право решать, кто виноват, а кто нет, так я чем хуже?

Полина откинулась на спинку стула, скрестила на груди руки и в упор посмотрела в раскрасневшееся лицо Санникова:

— Вы это серьезно?

— Вполне, — кивнул он.

— Хорошо, я вам объясню. Мне такое право дано присягой, которую я давала после получения высшего образования. Государство платит мне зарплату за то, чтобы я в каждом преступлении определяла степень вины каждого участника, а уж меру ответственности суд изберет. Так понятно?

— То есть дело все в том, что у меня «корочек» юридических нет?

— Юрий Викторович, не старайтесь казаться глупее, чем вы есть, это не поможет. И заключение эксперта-психиатра у меня имеется, там сказано, что вы дееспособны, уровень интеллекта у вас даже выше среднего, психика устойчивая. Может, перестанете играть?

— Да… редкая тварь оказалась Анфиса Леонидовна, — процедил Юрий сквозь зубы. — Ну, ничего, отольется ей ее заключение, не поняла она, с кем играть вздумала.

Полина насторожилась:

— Это вы о чем?

— Да так… ни о чем, — словно спохватившись, сказал Санников нормальным тоном. — Можно в камеру? Голова у меня заболела от ваших предъяв.

Полина молча нажала кнопку вызова конвоя и, когда Санникова увели, встала, вынула сигарету и, закурив, подошла к стене с узким длинным окном под самым потолком. Что-то в словах Санникова ее насторожило, в памяти всплыл разговор с психиатром, и Полине снова показалось, что Анфиса была чем-то озабочена.

Порывшись в телефоне, она нашла номер Жихаревой и, выйдя из здания СИЗО и перейдя дорогу, села на скамью в сквере и позвонила.

Трубку долго не снимали, потом раздался голос Анфисы:

— Я слушаю.

— Анфиса Леонидовна, это Каргополова из Хмелевска, помните меня?

— Да, Полина Дмитриевна. Вы что-то уточнить хотели?

— Хотела. Скажите, у вас все в порядке?

В трубке повисло молчание, а потом Анфиса произнесла:

— Нет. У меня погибла сестра, я сейчас еду в похоронное бюро организовывать похороны. Если можно, я перезвоню вам позже.

— Один вопрос, — быстро сказала Полина. — Вам в процессе проведения экспертизы по Санникову никто не угрожал?

— Более того. Я думаю, что моя сестра погибла как раз поэтому. Простите, Полина Дмитриевна, мне сейчас действительно некогда. Я перезвоню.

— Примите мои соболезнования, — запоздало произнесла Полина, не сразу поняв, что говорит в уже замолчавшую трубку.

Анфиса

Она боялась смотреть на родителей. Крепло ощущение, что в произошедшем виновата она, Анфиса, и родители точно это знают. И после неожиданного звонка от следователя из Хмелевска Анфиса только укрепилась в этом мнении. Ее не покидало неприятное чувство, словно Олеся погибла из-за нее, но она никак не могла понять, почему так думает и в какой момент стала думать именно так.

«Следователь сказал — до Олеси пропали еще две девушки… И обеих тоже нашли мертвыми… может быть, и Олеся стала жертвой этого убийцы? Но почему я не могу отделаться от ощущения, что смерть сестры связана с моей работой?» — думала Анфиса, сидя за рулем машины, двигавшейся в направлении одного из похоронных агентств, где предстояло заказать все услуги по погребению Олеси.