Возьми моё сердце - Нина Стожкова

«Да они, вроде, потеряли интерес к активизму. Рисовали, рисовали на стенках знак пасифик вместо свастики, а толку никакого. Фашиков и нациков в городе меньше не становится.».

«Вот сейчас ты врешь!».

«С чего вы взяли?».

«Никакой интерес твои кореши ни к чему не потеряли! На днях кто-то на стадионе мощный шухер навел. Парень с девчонкой во время матча листовки разбросали, типа «Нацизм не пройдет!». Это твоих дружков рук дело?».

«Не слышал ни про какие листовки».

«Ой ли? А если мы к тебе еще раз нагрянем и твой жесткий диск заберем на экспертизу? Уверен, наши ребята в нем много чего нароют, тогда тебе капец».

«Ваши ребята у меня уже один раз погром устроили. И что, нашли что-нибудь? Если бы нашли, я бы с вами в кафе не сидел. Лучше бы они бандитов ловили, их в городе меньше не становится, а уж наркоманов вообще полно, в каждом втором дворе и в каждом третьем подъезде их закладки. Что нарки только ни придумывают! В плафоны в подъезде наркоту засовывают, короба от проводного интернета вскрывают и туда закладки кладут, в палисаднике закладки закапывают. Срамота!».

«Ну, с наркоманами без тебя разберемся, а насчет запрещенной организации думай сам, аналитик хренов. На то ты и голова, Димон. Время не ждет. Мне раскрываемость нужна».

«До свидания».

Экран погас. Сергей выключил комп и стал лихорадочно думать:

«Блин, мы все у этого хваткого лейтенанта на крючке! Похоже, мент сжал челюсти, как бультерьер, разжать их его уже ничто не заставит. Склепать дело на студентов – не фокус, это вам не накачанных бритоголовых и психованных нарков ловить. Мотоциклиста, насмерть сбившего Киру, никто, похоже, тоже не ищет. Ни один мент ко мне после ДТП не приходил, про то, как Кира погибла, не расспрашивал. Чёрт! А вдруг неизвестный байкер охотился именно за ней?».

Серега почувствовал, как по спине побежал противный холодок. До этой минуты ему казалось, что Кира погибла в результате обычного ДТП. Парень на мотоцикле – просто подонок, удравший с места аварии. Обычный байкер-лихач, такие по ночам носятся по городу на огромной скорости и нередко в аварии попадают. А если не обычный? Как выйти на его след? Никак. Дело тухлое.

Осталось решить главный вопрос: пора уже сказать ребятам, что у них завелся крот, или ещё рано? Димон до сих пор вёл себя достойно, может, еще не время его сдавать? И еще. Надо расстаться с Варей. Он не имеет права втягивать девушку-инвалида в историю с «Пасификом». Ей пересадили донорское сердце, и врачи наверняка запретили волноваться. Вот только как сказать девчонке о том, что дружбе конец? Может, попросить начальство перевести его в другую кофейню? У них в сети «Парижский круассан» таких несколько в разных районах. Варя походит-походит на старое место, в кофейню на Ленинском, его не найдет, и все само собой рассосется. Они ведь совсем недавно знакомы, никакого интима не было. С чего ей переживать? Надо будет предупредить всех сотрудников на точке, в особенности Юльку, чтобы держали язык за зубами и не разболтали, куда он перешел.

Ответов ни на один вопрос у Сереги не было, и он отправился спать. Серый давно понял: в любой непонятной ситуации надо упасть, по совету древних греков, в объятия Морфея. Ответ, возможно, утром придет сам собой.

Удивительные открытия

Варя каждый день делала все новые и новые открытия. Прежние вкусы и привычки исчезали, а на их месте появлялись новые. Она стала меньше читать, зато полюбила смотреть боевики, чего раньше за ней не водилось. Даже одеваться Варя стала в другом стиле – спортивном. Родители не узнавали дочь: вместо длинных летящих юбок, нарядных блузок и модных платьев она с утра натягивала джинсы или спортивные штаны с футболкой, толстовкой или худи и так ходила до вечера. Не говоря уже о кроссовках и мокасинах, в которые она буквально вросла. В коробках без употребления скучали изящные брендовые туфли и босоножки. Раньше Варя была неравнодушна к модельной обуви, но после операции – как отрезало. Теперь она предпочитала спортивную обувку, в которой было легко передвигаться.

По совету профессора Хуснулина, Варя стала вести дневник, куда записывала всё новое и необычное, что с ней происходило. Каждый день приносил сюрпризы. Например, изменились пристрастия в еде. Она полюбила не только помидоры, но и рыбу, которую раньше терпеть не могла. Когда-то в детстве подавилась косточкой, и с тех пор рыбу не ела, в крайнем случае – морепродукты, да и то без особой охоты. Теперь она почти каждый день просила маму пожарить рыбу на ужин. Все это казалось Варе и её родителям удивительным, однако было не главным. Варю в последнее время беспокоили странные и тревожные сны. Ей снились места и люди, до того совершенно незнакомые. Каждую ночь она бежала, спасаясь от погони, залезала на шаткие возвышения, рискуя упасть, спрыгивала с них на руки какому-то мужчине, чье лицо не было видно, рисовала на стенах какие-то знаки, даже порой кричала, когда бандиты почти настигали её. Иногда она просыпалась от собственного крика и успокаивалась только через несколько минут – когда наконец понимала, что это всего лишь ночной кошмар.

Появилась еще одна странность, которую Варя не доверяла даже дневнику. Изредка ей снились не черно-белые кошмары, а яркие, как мультики, сны, после которых она просыпалась совершенно счастливая. Во сне она целовалась и обнималась с симпатичным парнем, в которого, ей это было точно известно, она была влюблена. Легкие касания, солнечный свет, блики от листьев, внезапно ускользающий предмет ее страсти. Как обычно бывает во сне, всё шло к сексу, но в последнюю секунду возлюбленный растворялся то в солнечном свете, то за серебристой завесой дождя, то за мокрыми ветками сирени. На Варю накатывала волна беспричинной радости, и она просыпалась полная надежд на какое-то новое, неизъяснимое счастье. Обычно она не могла разглядеть лицо парня, но в ту ночь незнакомец внезапно повернулся к ней и… Варя, к своему изумлению, узнала Сергея и тихо вскрикнула. С утра, она попыталась вспомнить сон, но подробности ускользали, как всегда бывает после пробуждения. Она помнила лишь то, что обстановка во сне была незнакомой, однако смутно напоминала что-то из предыдущих, черно-белых сновидений.

«Какая удивительная штука – наш мозг, – думала Варя. – Перерабатывает дневные впечатления