Возьми моё сердце - Нина Стожкова

– А почему кавказцы и евреи богатенькие, всё у них тип-топ? Ненавижу! Детишек за границей учат, теплые местечки для них в своем бизнесе готовят. Зато нашим русским парням ходу не дают. Я ребят понимаю, им всё это видеть обидно. Впрочем, почти все евреи в последнее время в Израиль свалили, а на их место черные понаехали. Нормальные русские парни с ними борются, а твои сопливые дружки им мешают.

– Ладно, всё понял, – сказал Димка. – Ну, я пойду?

Он встал и собрался уходить, но Виталий потребовал:

– Сидеть! Здесь я командую. Ты все понял? Мне нужны стопудовые доказательства.

– Какие?

– Не притворяйся дурачком. Доказательства того, что в городе действует запрещенная молодежная организация. Переписка, аудиозаписи, фото и видеоматериалы – все сгодится.

– Ладно, я понял. Мне правда пора. На связи.

Димка встал и быстро вышел из кафе. Следом за ним удалился и полицейский. Только тогда Серега покинул подсобку и стал готовиться к сдаче смены.

«Ничего себе денек начинается, – подумал он и смачно выругался, но потом вспомнил: – Кажется, сегодня должно случиться что-то хорошее. Да! Варя! Она обещала прийти!».

Серега критически оглядел себя в зеркальную витрину, затем зашел в кладовку, достал дезодорант и побрызгал подмышками. До новой смены оставалось полчаса.

Полюби меня снова

Варя знала, что Макс рано или поздно позвонит. Придется ответить. Тяжелого разговора, который она постоянно откладывала, всё равно было не избежать. Варя и ждала, и боялась его одновременно. Наконец настал день, когда в смартфоне высветился хорошо знакомый номер.

– Привет! – сказал хорошо знакомый голос в трубке.

Варя только что вышла с Бусинкой на прогулку и звонок застал ее врасплох. Она молчала, не зная, что сказать в ответ, и всё крепче сжимала поводок дрожащими руками.

– Я соскучился! – сказал Максим с нажимом.

– Привет! – отозвалась Варя без прежней радости в голосе.

– А ты, ты соскучилась? – настаивал Макс. Варя догадалась, что он тоже растерян и не знает, о чем дальше говорить. Прежде Варя сама звонила, если они не виделись не то, что несколько дней – несколько часов. Она засыпала любимого самыми нежными словами, счастливо хихикала в ответ на его подшучивания и вообще была готова болтать с Максом бесконечно. Сейчас она сделала над собой усилие, пытаясь изобразить радость, однако голос звучал грустно. Против её воли в нём слышались жалостливые нотки, немыслимые прежде в их отношениях.

– Знаешь, Макс, я еще до конца не восстановилась, – тихо сказала Варя. – вот вышла погулять с Бусинкой. В общем, соблюдаю указания моего профессора. Если хочешь, можем погулять вместе.

Она подумала: надо наконец решиться и поставить точку, чтобы не мучить ни себя, ни его.

– Сейчас подъеду, – поспешно сказал Макс. – У меня как раз образовалось несколько свободных часов.

Он примчался с роскошным букетом роз, лилий и хризантем. Раньше Варя бы ахнула от такого подарка и завизжала от восторга, но сейчас она почему-то не образовалась. Скорее почувствовала раздражение. Букет показался каким-то- купеческим веником, к тому же в него входили лилии, а от них у Вари всегда болела голова. И вообще… В последнее время врачи советовали ей быть осторожной с цветами. Сказали, что она принимает сильные лекарства, и лишние аллергены ни к чему. Варя попыталась изобразить восторг, но не смогла, лишь через силу улыбнулась.

– К чему ты так тратишься? – спросила она. – Ты же не миллионер. К тому же таскать такую клумбу с собой неудобно, придется вернуться домой, чтобы поставить цветы в вазу.

– Я провожу тебя, – с готовностью вызвался Макс.

Едва они вернулись в квартиру, он принялся целовать Варю в шею, в щеку, в ухо – в общем везде, куда смог дотянуться, и наконец крепко обнял.

– Эй, осторожнее, у меня пока кость грудины не до конца срослась! – попросила Варя. – Я до сих пор в защитном корсете хожу.

– Родители дома? – спросил Макс низким, внезапно охрипшим голосом и нежно обнял ее за плечи.

– Ты хочешь с ними пообщаться? – удивилась Варя.

– Я хочу с тобой пообщаться, причем близко, – сказал Макс тихо, с хорошо знакомыми Варе интонациями. Он всегда так говорил, когда хотел близости. Вот и сейчас он осторожно подталкивал Варю в сторону ее комнаты.

– Подожди, – сказала она шепотом. – Я должна сказать тебе кое-что.

– Не надо, – перебил он. – Я знаю, что ты мне скажешь. Ты просто от меня отвыкла. Этот чертов о наркоз сделал свое черное дело, к тому же ты долго находилась на искусственном кровообращении. Врачи говорили, что после такого стресса люди часто меняются, некоторые даже делаются странными. Не удивительно! Ты как бы умерла и потом воскресла, проживаешь теперь вторую жизнь. Ничего, дорогая, пройдет время, все вернется на круги своя, и наша жизнь опять станет такой же классной, какой она была прежде. Варенька, как я рад тебя видеть! Мы с тобой через столько всего прошли! Мы должны быть вместе, родная!

Он расстегнул ее кофточку с глухим воротом и стал целовать все еще красный и припухший послеоперационный шов на грудине.

– Максик, постой! – попросила она. – Ты не понял. Я теперь другая. Совсем. Мне придется рано или поздно тебе это сказать. Чем дальше, тем будет больнее. Лучше скажу сейчас. Я больше не люблю тебя, Макс.

– Это не страшно. Всё вернётся, и любовь тоже.

Максим продолжал ее целовать так жадно, словно не хотел слышать главное. Он торопливо шептал:

– Разлюбила – не беда, полюбишь снова. Я ведь люблю тебя, несмотря ни на что! Пусть ты стала другой, странной и немного чужой, мне плевать! Этот твой шрам на грудине, громко тикающее сердце – меня они вообще не волнуют. Плевать на эти твои лимонно-апельсиновые духи. Кстати, раньше ты ими не душилась. Терпеть не могу этот запах. Где ты их взяла?

– Ты правда думаешь, что можно полюбить по приказу? – невпопад спросила Варя. – Даже профессор Хуснулин говорит, что любовь – штука эфемерная, ни науке, ни медицине неподвластная. В ход идут более тонкие настройки. Короче… Я очень виновата перед тобой, Макс. Но любовь и долг – две параллельные линии, которые никогда не пересекутся. Прости меня, Максик! Надеюсь, скоро ты встретишь красивую девушку со здоровым сердцем, нарожаешь с ней детишек и будешь счастлив. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив!

Максим застыл на секунду в прихожей, потом бросил на пол букет и выбежал прочь.

Бусинка, которую лишили прогулки, заскулила и потребовала от Вари вернуться во двор. Когда они вышли, Максима там уже не было.