Добро пожаловать в Купер - Тарик Ашканани

сосновой хвои, свежий и бодрящий, принесенный легким ветерком. Было такое ощущение, словно меня долго держали взаперти и только теперь выпустили на свободу. Никогда не думал, что от красоты у меня может захватить дух.

Я был исполнен умиротворения. Даже не рассчитывал, что буду так спокоен. После всего случившегося, после всего, что я сделал, выбить из убийцы признание представлялось не таким уж большим злом. Но, черт возьми, спросите меня еще раз, когда я закончу. Может быть, ответ будет другим.

Из багажника донесся резкий стук. Я оглянулся и начал расстегивать рубашку. Ветер жалил обнаженную кожу, вызывая у меня невольную дрожь. Я прикрепил к поясу диктофон. Протянул проводок по спине, перекинул через плечо и оставил висеть. Снова надел рубашку и аккуратно продел его в петлю. Когда я закончил, он был практически незаметен. Я достал «Смит-и-Вессон» и взвел курок. Обошел машину и встал рядом с багажником. Сделал глубокий вдох, отомкнул и поднял крышку.

Саймон был в сознании и пялился на меня холодными голубыми глазами. Волосы у него были в беспорядке и наверняка не от того, что он лежал тихо и смирно. Я надеялся, что он корчился в таком положении последние несколько часов. Вертелся как уж. Бросив взгляд ему на брюки, я с сожалением обнаружил, что он не обмочился.

Я помахал перед ним револьвером, напоминая, кто здесь главный, а потом наклонился, вытащил его и бросил на гравий. Он упал и затих, тяжело дыша через грязную тряпку, которой ему заткнули рот. Я достал складной нож, перерезал веревки у него на ногах, закрыл багажник и прислонился к машине, терпеливо дожидаясь, когда он, хрипя и спотыкаясь, встанет на ноги.

Поднявшись, он первым делом вытянул шею. Лицо его ничего не выражало. Я моргнул и будто воочию увидел, как он сидит на кровати в спальне Мэри, пока она в душе ополаскивает волосы. Я повернул револьвер и ударил его рукояткой по лицу. Он застонал и упал на одно колено. На землю брызнула кровь. Когда он снова поднял голову, у него в глазах появилось что-то похожее на понимание.

Я направил на него револьвер.

– Шагай.

Мы свернули с дороги и двинулись вверх между деревьями. Я держался на несколько шагов позади него, направив дуло револьвера ему прямо в спину. Под ногами шуршала мягкая, усыпанная иголками лесная подстилка. Совсем не то, что наледь кукурузных полей.

Шли мы медленно. То ли Саймону действительно было трудно, то ли он просто тянул время – не знаю. И было холодно, хотя от напряжения этого и не чувствовал. Когда мы добрались до вершины, я весь вспотел. Отсюда открывался прекрасный вид на окружающие холмы. Сосны росли по всей высоте каньона – от каменистых выступов до самого края. На контрасте с городом, откуда я только что приехал, казалось, что это совсем другой мир.

То, что произошло дальше, случилось по моей глупости. Мне не следовало полагаться на то, что люди Марченко как следует свяжут ему руки. Вытаскивая его из багажника, я должен был проверить все сам.

За то время, что он провел в багажнике, этому ублюдку удалось ослабить узел. Все остальное он сделал за время нашей короткой прогулки и пока я беспечно любовался видами. На него я даже не смотрел. Довольствовался тем, что слышал его шаги и тяжелое дыхание.

Я повернулся ровно в тот момент, когда Саймон бросился на меня. Падая на бок, я вскрикнул, револьвер отлетел в сторону. Я попытался достать из кармана нож, но Саймон уже сел сверху. Он сжал меня ногами, сдавил грудь, и мои колени лишь беспомощно колотили его по спине.

Я замахнулся, но он отбросил мою руку и ударил меня в висок. Перед глазами все поплыло, и я ощутил во рту вкус крови. Он ударил меня еще раз и, по-видимому, сломал мне нос.

Я вскрикнул.

Затем его руки сомкнулись у меня на шее. Я зажал ему рот и попытался дотянуться пальцами до его глаз. Больших голубых глаз. Он откинул голову назад и надавил мне на горло сильнее. Я чувствовал, что слабею, что меня покидают силы.

У него все еще был во рту кляп, а из того места, куда я его ударил, сочилась кровь.

Все произошло тихо. В горле у меня что-то булькнуло, за спиной зашуршали сосновые иголки. Я перестал сопротивляться. Руки у меня опустились, и все погрузилось в черноту.

Глава 44

Я помню, как очнулся. Ненадолго и еще до того, как он взялся за дело.

Когда я очнулся в первый раз, он тащил меня, зажав обе ноги под мышками, лицом вниз по лесной подстилке. Сосновые иголки кололи кожу. Их запах резал нос. Я изогнулся, пытаясь ухватиться за что-нибудь, уцепиться пальцами за землю. Саймон остановился, оглянулся и отпустил мои ноги. Увидев шанс на спасение, я откатился, и тут он рубанул меня палкой по ногам. Глухой удар, треск кости в левой голени… Я вскрикнул и отключился.

* * *

Придя в сознание во второй раз, я обнаружил, что сижу, прислонившись к дереву. Я попытался наклониться вперед, но не смог пошевелиться. Саймон привязал меня веревкой к дереву. Пока я был в отключке, он, кажется, сломал мне вторую ногу. Она лежала, согнутая под неудобным углом. Я попробовал пошевелить ею, но почувствовал, что кость поворачивается неестественным образом. Бедро пронзила боль, и я сжал кулаки, чтобы снова не потерять сознание.

Движение слева. Я оглянулся и увидел Саймона. Он влепил мне той же палкой – так, что выбил, кажется, половину зубов. В глазах все поплыло… Возможно, он делал что-то еще, но я уже ничего не почувствовал.

* * *

Придя в себя в третий раз, я заметил, что солнце уже переместилось и тени вытянулись. Ноги невыносимо болели. Все расплывалось, и один глаз не видел вообще ничего.

Рубашка была вся в блевотине, пахло мочой. Я не чувствовал губ, не мог пошевелить языком. По задней стенке горла стекала кровь, и сглотнув, я проглотил и пару зубов.

Я заплакал.

Саймон сидел передо мной на пне. У его ног лежала палка. Должно быть, он был там все время, но я не заметил его, пока он не встал. В моем затуманенном сознании он предстал восьмифутовым гигантом из тени и чернил. Я захныкал и попытался отодвинуться. Я знал, что не смогу, но это был рефлекс. Все тело ныло от напряжения.

– Знаешь, я действительно хотел с тобой поработать, – вздохнул он. В руке блеснуло что-то металлическое. Мой складной нож. Весь в крови.

Я попытался что-то сказать. Не уверен, что именно. Может быть, пожалуйста.

– Ты разговаривал во сне, – продолжал Саймон. Когда он говорил, его лицо менялось и словно исчезало, только голубые глаза оставались на месте. – Ты очень напряжен, Томас. Не думаю, что ты годишься для такой работы.

Он присел на корточки, и его лицо оказалось на одном уровне с моим.

– Я хотел, чтобы Мэри послужила тебе предупреждением. – Он протянул руку, наклонился и поднял что-то с земли. – Предупреждением о том, что будет, если ты не оставишь меня в покое. Но, думаю, теперь мы оба видим, как хорошо все обернулось.

Он разжал кулак, и я увидел, что там было, а оно увидело меня.

– Теперь ты сам должен стать предупреждением для всех остальных. – Саймон бросил его мне на грудь, и он скатился вниз и застрял где-то в засохшей рвоте. Саймон снова сел сверху, и лезвие блеснуло в закатном свете. – Сейчас я избавлю тебя от