Добро пожаловать в Купер - Тарик Ашканани

Эпилог

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как все это случилось. Жизнь, я думаю, начинает входить в колею. Это уже определенно не то, что раньше. Но и по-прежнему не будет уже никогда. Мой психотерапевт говорит, что мне нужно найти «новую нормальность», тот образ жизни, который будет для меня подходящим. Чтобы лежа ночью в постели, я могла оглянуться и сказать себе, что день был хороший.

В этом направлении я и двигаюсь. Медленно. Сегодня было лучше, чем вчера, а вчера – лучше, чем позавчера. Думаю, что худшее – это синяки. Не на шее – она больше не болит, – а на ногах. У меня постоянно болят голени. Я натыкаюсь на все – от журнального столика до тумбы под телевизором. Даже не знаю, почему у меня до сих пор стоит тумба под телевизор. Мне нужно от нее избавиться. Вот только тогда получится, что тумба победила.

Нет, мне просто нужно научиться правильно ориентироваться. И я научусь. А еще придумаю, как слушать пластинки. С проигрывателем я справлюсь, но как определиться с пластинками. Последние три недели у меня крутился Лайонел Ричи. Я поставила его случайно (хотела послушать Pink Floyd).

Но, может быть, это неправда, может быть, синяки – не самое страшное. Иногда я все еще вижу его лицо. Я все еще вижу лица, хотя, как вы понимаете, и не могу их увидеть. Люди говорят, что так бывает, когда они ложатся спать и закрывают глаза.

Что касается меня, то я постоянно вижу его лицо. Мои глаза всегда закрыты, всегда готовы обнаружить его, как только он нависнет надо мной.

Иногда я лежу в постели – я имею в виду мысленно. А иногда он прижимает меня к полу в душе, или к земле во дворе, или тащит меня через квартиру к задней двери. Часто это происходит в других местах. Например, он сидит в баре «Стингрейз». Или прижимает меня к хлипкому забору, который тянется вдоль реки. Прижимает так сильно, что я молюсь, чтобы забор не выдержал, и я упала и утонула в грязной воде. Никогда еще никакие скрипы в квартире не походили так сильно на шаги. Я все еще могу плакать, и иногда, когда лежу ночью в постели, то чувствую, как скапливаются в глазницах слезы.

Это плохие дни.

Но сегодня все же хороший день. Мне удалось пройти из спальни в ванную, ни разу ни обо что не ударившись. Я смогла приготовить себе тост и чашку чая, ничего не расплескав. Мне удалось включить радио, и на какое-то время все стало почти как всегда. Как будто я просто отдыхала с закрытыми глазами, слушая музыку.

В дверь стучат, и я так резко вскакиваю, что кружка падает на грудь. Я громко ругаюсь и хватаюсь за трость. Не знаю, который час, но я знаю, что сегодня воскресенье и я никого не жду. Представляю, как он стоит по ту сторону двери, и сердце колотится так, что я начинаю задыхаться.

Еще один стук. Резкий, короткий. В этом звуке есть что-то официальное. Пробираюсь к двери на дрожащих ногах и ударяюсь о чертову тумбу, только на этот раз почти ничего не чувствую.

Сглатываю.

– Кто там?

– Мэм, это детектив Мэнсфилд, – звучит в ответ. – Извините, что врываюсь к вам вот так.

Я узнаю голос. Мы с ней уже разговаривали. Ее имя начинается на букву «Д». Возможно, Дана. Мои пальцы автоматически тянутся к глазку. Делаю глубокий вдох и снимаю цепочку. Отодвигаю засов. Отступи, улыбнись и распахни дверь.

– Доброе утро, – говорю я. – Дана, верно?

– Дебра, – говорит она. – Надеюсь, я вам не помешала.

Я понимаю, что она смотрит на пятно от чая у меня на груди. А может, и нет. Я смущенно провожу по нему ладонью.

– Вовсе нет. Зайдете?

– Спасибо.

Я слышу, как она заходит внутрь. Могу сказать, что она ниже меня ростом.

Жду, потом, удостоверившись, что она вошла, закрываю дверь, звякаю цепочкой и задвигаю засов.

– Сила привычки, – говорю я с легкой улыбкой.

Дебра издает звук, возможно, означающий, что она улыбается.

– Чашечку чая? – спрашиваю я, вытирая мокрое пятно. – Я как раз собиралась заварить себе еще.

– Почему бы и нет? – отвечает Дебра.

* * *

Так что она остается на чай. Это приятно, к тому же она зашла ненадолго, максимум на полчаса. Дебра мне нравится. Она не суетится вокруг меня, как будто я какой-то ценный, хрупкий экспонат, который в любой момент может разбиться, хотя у меня иногда возникает такое чувство. Спрашивает, нужна ли помощь. Я отвечаю нет, и на этом все. Мы сидим за кухонным столом, пьем чай и разговариваем, и я даже ставлю на стол печенье, хотя никто из нас его не ест.

Дебра спрашивает, что мне известно обо всем этом деле.

– Только то, что было в новостях, – говорю я, и это правда.

– Знаете, мы ведь нашли диктофон. На теле Томаса.

– Это я знаю.

– Мы бы без него не справились.

Она имеет в виду Джо Финча.

Томас записал на пленку рассказ обо всем, что произошло в Купере. Это было его последнее признание. Интересно, был ли в нем какой-то смысл. Я не верю в то, что после смерти что-то есть, но я мало что знаю о Томасе.

– Все это очень интересно, – говорю я. – Но вы ведь пришли сюда не для того, чтобы мне об этом рассказать.

– Нет.

– Вы что-то нашли.

– Да.

– Что-то на записи.

– Да.

– Что-то для меня.

Дебра ничего не говорит, но я знаю, каким будет ответ. Я слышу шорох, когда она роется в кармане, а затем глухой стук – она кладет на кухонный стол что-то металлическое.

– Он оставил вам сообщение, – говорит она. – После того, как закончил рассказ. Я переписала его для вас. Его записали на кассету и дали мне этот маленький плеер. Сейчас ведь кассетных магнитофонов ни у кого уже нет.

Ее пальцы касаются моих, и я вздрагиваю от этого прикосновения. Дебра вкладывает мне в ладонь устройство, напоминающее Walkman. Я помню такие. Она показывает, где кнопка воспроизведения. Я спрашиваю, слушала ли она эту запись, и она отвечает утвердительно. И я плачу.

Хотя, может быть, я заплакала немного раньше.

* * *

Дебра вскоре уходит. Прощается и пожимает мне руку. Просит меня беречь себя и желает удачи. Я жду, пока она уйдет, пока пройдет минута, а затем и десять минут.

Сейчас я сижу за кухонным столом.

Прошел час, я держу в руке плеер, передо мной стоит чашка свежего чая и печенье, но вряд ли я смогу что-нибудь съесть. Думаю о нем, о том времени, когда ему нужна была помощь, и мы разговаривали, гуляли вдоль реки и по темным улицам и обменивались нашими печальными историями, и мой палец находит кнопку и нажимает на нее. Шипение помех, а затем я переношусь в густой лес Пайн-Ридж. Здесь теплый свет и мягкая земля, и в моем собственном воображении я сижу с ним рядом, прислонившись спиной к тополю, положив голову ему на плечо, и солнце согревает наши лица, и я слушаю сообщение, которое он оставил мне, когда был там один, а я спала.

Благодарности

В первую очередь я хочу поблагодарить моего агента Джейми за то, что он увидел в моей рукописи то, чего не увидели другие. Работа, которую вы проделали, помогла мне улучшить роман, и я надеюсь, что, когда карантин закончится, я смогу легально угостить вас пивом. Также хочу поблагодарить всех сотрудников моего издательства, «Томас и Мерсер», – Саммию, Долли,