Искатель, 1999 №12 - Станислав Сергеевич Зотов

неуничтожимости информации. Ведь если к этим гербам должно храниться пояснение — где гарантия, что это пояснение не канет в Лету и с ним навеки не сгинут сокровища? Нет, вся информация должна содержаться в самих гербах. И быть при этом недоступной для посвященного.

— Ну, этого здесь предостаточно. Посмотрите, названия многих из этих тварей неизвестны абсолютному большинству людей. Вот видите, животное с головой лисицы, грудью собаки и передними лапами орла. Как, по-вашему, оно называется?

— Чудовище, — усмехнулся сыщик.

— Ничего подобного. Такой зверь в геральдике называется энфилдом.

— Позвольте, господин барон, но ведь каждый зверь, даже самый простой, имеет в геральдике свое название, — осенила Лимбурга идея. — И если каждому элементу герба поставить соответственно его имя на блазоне, а потом взять, ну скажем, первые буквы, то мы можем передавать таким образом какие угодно шифровки. Правда, это могут быть и последние буквы…

— Ну что же, давайте попробуем. Возьмем для начала мой герб — он самый простой. После перемены гербов моя семья получила зеленого энфилда, держащего в лапах крест-крампоне на белом фоне.

— Белый — это…

— Белым цветом в геральдике обозначается серебро, арджент. Итак, у нас есть арджент, верт (зеленый), крампоне и энфилд… — барон задумался. — Смотрите, у меня получилось слово «cave»! Хотя, возможно, это не более чем совпадение.

— Что это такое? — удивился Лимбург.

— На старофранцузском языке это значит «погреб».

— Разве тевтонские рыцари не должны были говорить на немецком языке?

— В официальных бумагах ордена они пользовались французским — из уважения к памяти тамплиеров и госпитальеров, ведь эти первые ордена были основаны французами. На французском же языке тевтонцы общались со своими союзниками-рыцарями в Палестине. Однако продолжим наш эксперимент. Вот герб фон Раппарда — на золотом фоне («ор») черный (цвета «траур») лев-рампан с крестом «юлиан» в руках. Да это же «tour» — башня!

— Я так понимаю, что сокровища должны храниться в подвале одной из башен Кенигсбергского замка, — заметил следователь.

— Когда рыцарь говорит «башня», обычно под эти словом он подразумевает донжон — центральную башню, в которой находилось его жилье. А вот барон ван дер Борх тот Вервольде — у него герб посложнее, но его я тоже без труда прочту. Видите, вот в центре главного щита находится маленький внутренний щит. Сверху он украшен крестом-трононне, внизу находится дельфин — он так и называется на блазоне, а окружают внутренний щит («инескутеон») энфилд и лев-рампан. Это будет… это будет… «Droite» — справа!

Со следующим гербом барон бился подольше, ему даже пришлось дважды посылать слуг в библиотеку, пока из двух золотых крестов «небуле» и лазурного энфилда, держащего крест-«круассанте», не составилось слово «colonne», колонна. Лимбургу тут принадлежала честь открытия, что если предмет на гербе изображен дважды, то и в искомом слове буква должна встречаться два раза. С последним гербом барон бился долго, но так и не смог его расшифровать. На щите ван Серооскерена маленький внутренний щит-инескутеон украшал крест-рагуле, а внизу находился дракон, и все это на золотом фоне. Ни в какое слово они складываться не хотели.

Чтобы не заснуть, следователь вышел погулять (конечно, если работу над делом можно назвать прогулкой). В полиции по его настоянию сделали фотоснимок с трупа убитой женщины (как уверяли полицейские, она не была местной жительницей, по крайней мере в лицо ее никто не знал). С этой фотографией Лимбург стал обходить местные гостиницы, задавая уже другой вопрос — не видел ли кто супружескую пару (и показывал фотографию мнимой «жены»). Логика простая — группа из двух мужчин и одной женщины может привлечь к себе внимание, поэтому прибывшим в Утрехт лучше всего разбиться на пару и одиночку. Относительно гостей у следователя уже также появились кое-какие соображения. Это не обычные искатели сокровищ — иначе откуда у них стандартные новенькие «парабеллумы»? И не зарубежная разведка Германии — потому что корни всей истории лежат внутри страны, а эта разведка направлена наружу. Скорее всего гестапо — именно они занимались разгромом Тевтонского ордена, и именно в их руки попала часть архивов. В одной из гостиниц Лимбургу наконец повезло. Портье вспомнил, что мужчина и женщина остановились у них два дня назад, а сегодня утром мужчина съехал, сказав, что его жене пришлось срочно покинуть город. Коридорных еще удивило — как это она уехала без вещей?

— Давно он выехал из гостиницы? — спросил следователь.

— Да, пожалуй, часа два будет.

Значит, гестаповцы еще где-то в городе. Лимбург тут же, из гостиницы, позвонил в замок барона, предупредив, что возможен визит непрошеных гостей. После чего, отдав распоряжения полиции блокировать выходы из города, вернулся в замок. Замковый двор был заполнен автомобилями — Лимбург догадался, что на похороны ландкоммандера приехали члены ордена. Зо Слоотен расхаживал по двору, беседуя с гостями.

— Мне кажется, — сказал ему Лимбург, — что за сокровищами ордена охотится гестапо, чтобы сделать подарок фюреру.

— Это будет не так уж легко, — усмехнулся барон, — последний герб я так и не смог расшифровать. А вот и барон ван Серооскерен, хозяин герба.

Коадьютор ордена подошел к барону.

— Я вас приветствую. Знакомьтесь, это следователь Лимбург из амстердамской полиции. Скажите, барон, мы сегодня утром беседовали о геральдике и никак не могли прийти к выводу — что все-таки означает дракон на вашем гербе?

— Эго не дракон, — улыбнулся ван Серооскерен. — Вы, наверное, помните, как были изменены гербы некоторых рыцарей нашего ордена. Подобное заменялось подобным, например, лев лежащий — львом стоящим, лисица — этим зверем…

— Энфилдом? — подсказал Лимбург.

— Благодарю, энфилдом, — сказал барон, а по его лицу пробежала тень удивления. — Дракон же в нашем семейном гербе был заменен на симплициссимуса. Эго очень редкий геральдический зверь, похожий на дракона, но с двумя орлиными ногами и хвостом в виде наконечника пики, закрученным петлей.

Зо Слоотен, услышав это, переменился в лице, однако нашел в себе силы поблагодарить барона, после чего дал знак Лимбургу отойти с ним.

— Если это так, то надпись на щите фамилии Серооскерен означает «trois» — три. Если вспомнить, что в то время его предок был ландкоммандером ордена, то ничего удачнее симплициссимуса на свой щит он поместить не мог. Об этом геральдическом звере мне однажды рассказывал ландкоммандер. Симплициссимус означает войну, бедствие, сатану — но также и бдительность.

— Так, значит, нам в Кенигсбергском замке нужно всего лишь найти в подвале донжона третью колонну справа… Точнее вам, господин барон.

— Это так, однако сейчас не так просто добраться до Кенигсбергского замка.

Тут внезапно барона осенила какая-то мысль.

— Пойдемте срочно в замок! — сказал он громко, устремившись