Комната лжи - Никки Френч

стекали ручьи воды. Сколько Нив уже на ногах? Сколько вообще спала за последние четыре дня? Но даже если бы она сейчас легла в постель и закрыла ноющие раздраженные глаза – все равно не уснула бы.

– Кофе, – возвестил Эрико, ставя перед ней чашку. – Горячее молоко. И еще вот. – Он протянул ей маленькое полотенчико. – Волосы вытереть. А то заболеешь.

– Спасибо. Очень мило с твоей стороны.

– Прости, что говорю это, но выглядишь ты уставшей.

– После вчерашнего, – прошелестела Нив.

– И синяк…

– Знаю. Он уже желтеет.

Она налила молока – от него исходил пар – в кофе и отпила чуть-чуть. Отличный. Нив позволила успокаивающему теплу растечься по телу. Завибрировал телефон: звонила мать, и Нив сбросила вызов. Взяла ручку. Нахмурилась, поражаясь абсурдности и важности вопроса, который собиралась задать: кто хотел отомстить ей и наказать ее за роман с Солом? Именно этот человек его и убил.

«Бернис», – написала она вверху, отчасти потому, что это была самая легкая версия: окажись все и вправду так, Нив практически ничего не потеряет. Узнай Бернис, что у Нив случилась интрижка с Солом, наверняка захотела бы убить либо соперницу, либо мужа. К тому же она была женщиной хладнокровной и сдержанной, поэтому вполне могла спланировать все заранее и претворить замысел в жизнь, не дрогнув. Нив потерла двумя пальцами переносицу, пытаясь прикинуть мотивы. Откуда-то из темных глубин разума всплывали мысли. Рядом с именем она приписала: «Эсэмэска???» Если Бернис сама ее отправила тем ранним утром, значит, историю о том, что в это время занималась любовью с мужем, просто выдумала, либо чтобы создать себе алиби, либо чтобы уязвить Нив. Бернис могла послать сообщение откуда угодно. Даже из той самой квартиры.

Нив вспомнила вчерашний вечер, момент, когда вдова узнала секрет Ренаты. Нив нисколько не сомневалась, что новость стала громом средь ясного неба даже притом, что Бернис знала, что Сол ей изменяет, и говорила, что кое-кого подозревает. Нив помнила, как вдова клала ладонь ей на руку, как кидала на нее, Нив, оценивающие взгляды. Догадывалась? Правда ли она позвонила Нив, рассказала о последнем утре, проведенном с мужем, а потом напросилась к ней в гости только потому, что не знала, куда еще пойти, – или же она с самого начала была в курсе всего и специально заманила Нив в Ковент-Гарден, но раньше времени столкнулась там с Солом?

Нив осенило, что рядом крутился и другой человек, который знал про квартиру и имел свои мотивы презирать Нив. Она и это записала: «Кэти».

Нив допила кофе. Подошла к стойке и попросила Эрико налить еще, а потом вернулась за столик к бумажному пакету со списком. Поколебалась немного, а потом решительно вывела: «Рената». Уставилась на это имя. Лучшая подруга, яркая, прямолинейная, нуждающаяся в поддержке союзница. Нив казалось, что подозревать ее – страшное предательство.

Она велела себе хорошенько все обдумать. Если Сол бросил Ренату ради Нив и если Рената об этом знала и по-настоящему любила Сола, тогда вероятность не равнялась нулю. Она могла написать Нив с предоплаченного телефона и уйти ждать ее в квартиру. Может, у Ренаты и ключ был. А потом, конечно, вместо Нив появился Сол.

Эрико принес кофе, и она оторвалась от размышлений, чтобы попить. В туфлях хлюпало, волосы промокли, а тело пробирала дрожь. Почему-то Нив вспомнила, как Гэри вечером спрашивал: «Но ты же этого и добивалась?» Что же он сказал дальше? «Прямо как в истории со слиянием. Мы боялись потерять работу. А тебе хоть бы хны». Он, кажется, злился на нее, как в последние недели и даже месяцы злился на всех: на компанию, на начальство, на любого, у кого были деньги, уверенность в завтрашнем дне и удача. Он погряз в долгах, его любимая умирала от рассеянного склероза – весь мир, похоже, ополчился против Гэри, а как жить дальше, тот плохо себе представлял. Узнай он, что Нив спала с его врагом, мог бы прийти в бешенство и сорваться.

Она вспомнила его в молодости: субтильный, сообразительный и полный энергии – теперь же он превратился в ранимого и побитого жизнью человека. Нив написала: «Гэри».

А затем медленно – ручка царапала бумагу, как нож, вырезающий буквы на шершавой стене, – через силу вывела следующее имя: «Флетчер». Если он знал о ее связи с Солом, об измене, тогда точно полыхал яростью и чувствовал себя униженным. Нив понимала, что он и без того ощущает себя ущемленным, потому что у него мало работы и большую часть денег в семью приносит жена.

Глаза защипало от слез. Это же Флетчер, ее спутник жизни, человек, с которым Нив сошлась после сумасшедших выходных, которые они вспоминали за ужином. Он был отцом ее детей. Он любил ее. Нив судорожно сглотнула. Горло пронзила боль, а в глазах что-то запульсировало. Он же точно ее любил? Или ненавидел за то, что она трахалась с начальником, пока сам Флетчер сидел дома, не в силах нарисовать что-то путное и отвлечься от мыслей о собственных неудачах.

И тут на нее нашло благословенное озарение. Флетчер же был с ней рядом, когда пришло сообщение, следовательно, отправить его он не мог. Но облегчение быстро выветрилось: Нив вспомнила мужа тем утром: он сидел на кухне с тарелкой, на которой лежал тост с джемом, и что-то тыкал в своем телефоне. Или не в своем телефоне, раз сообщение пришло с незнакомого номера. Флетчер мог отправить послание, находясь всего-то в паре шагов от нее.

Она посмотрела на проклятый список. Бернис, Рената, Гэри, Флетчер: женщина, которую она почти не знала, но сильно обидела, двое близких друзей и муж. Подумав еще немного, она приписала: «Чарли» – только из-за его перекошенного от ненависти лица тем вечером.

Оставалось выяснить, чем все эти люди занимались в то утро, когда убили Сола, – Нив пометила себе это на мятом бумажном пакете.

Кафе постепенно заполнялось посетителями. Нив поднялась, убрала пакет в карман и оставила на столе деньги за кофе. Затем взяла у входа корзинку, положила туда несколько еще теплых круассанов и булочек с корицей. Расплатилась, попрощалась с Эрико, но у двери притормозила и достала из кармана список, потому что забыла туда занести кое-кого. Полезла в рюкзак за ручкой. Пальцы казались толстыми и неуклюжими, а буквы далекими, будто она смотрела в перевернутый бинокль.

«Мейбл», – написала Нив.

Это все меняло. Окажись преступником кто другой, пусть даже Флетчер, его нужно было вывести на чистую воду и наказать. Но Мейбл же родная дочь.