Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Поспокойнее места не найдется? – сухо обратился он к Лейле, которая закурила на диванчике.

– Здесь самое спокойное. Там девки подраться могут, – невозмутимо отозвалась та.

Одна из женщин, молодая, красивая, с пухлыми красными губами, остановилась напротив него. Никита смутился от ее взгляда.

– А кого это к нам такого хорошенького занесло? – со смешком спросила женщина.

– Это следователь, – сказала Лейла. – Сдрисни отсюда, жаба.

Меньше всего эта распутная русалка походила на жабу.

– Господин следователь, а у вас наручники с собой есть? – с придыханием спросила красавица.

Вокруг издевательски засмеялись. Женщины, оставив свои дела, подтянулись к провокаторше.

– Это сейчас в следователи таких красавчиков берут? – спросила одна, постарше. – А к нам какой-то хорек приходил…

– К этому я бы сама пришла, куда бы ни позвали, – не унималась первая.

– Ну, я вас пока никуда не зову, – сказал Никита, стараясь сообразить, как вел бы себя настоящий следователь. – Извините, мне нужно поговорить с Лейлой Фархадовной.

– А зря не зовете. Может, я преступница. Может, меня надо наказать!

Маевский отлично понимал, что над ним издеваются, но взгляд этот, с горячим блеском, не мог не волновать.

Он решил, что пора перехватывать инициативу.

– Кем вам приходился Борис Игнатов?

Если Никита надеялся поставить ее на место, он просчитался.

– Трахались мы с ним, – ответила русалка с притворной печалью в голосе и тяжело вздохнула. – Ох, как мы с ним трахались… Неужели ни с кем у меня больше такого пожара не случится…

И вдруг Маевский обозлился. Он забыл, что ему нельзя выходить из роли следователя. В нем всколыхнулось возмущение человека, которого отвлекают от серьезных дел каким-то бесстыдством.

– А ну прекратите этот балаган, – неприязненно сказал он. – Хоть какое-то уважение к смерти у вас должно быть, нет? Сорока дней не прошло, а вы здесь цирк на костях устраиваете. Освободите помещение.

Откуда выскочила эта формулировка про освобожденное помещение, он и сам не знал. Но женщины сразу поскучнели и, толкаясь, двинулись к выходу.

Никита незаметно выдохнул, откинулся на спинку стула и обнаружил, что Лейла смотрит на него с насмешливым уважением.

– Первый раз вижу мужчину, который дуру эту поставил на место. – Она придвинула пепельницу. – Ничего, что я курить буду?

Маевский обратил внимание, что до сцены с русалкой разрешения у него никто не спрашивал. Похоже, его рейтинг только что вырос на несколько пунктов.

– Кто они все? – спросил он, кивнув в сторону ушедших.

– Да по-разному. Кто сестра, кто сватья, кто чужая родственница, которой нужно было помочь… На Бориса девки слетались, как мухи на мед. Вот его настоящая способность была, а не это всё… – Она обвела в воздухе невидимое облако. – Он ее, эту способность, и конвертировал в популярность. У женской аудитории рейтинг его зашкаливал… Вы, наверное, и без меня знаете.

– Непросто вам, наверное, с ним жилось? – нейтрально сказал Никита.

Лейла улыбнулась, и он вдруг понял, что она вовсе не старуха, как ему показалось сначала, ей лишь немного за сорок.

– Боря был добрый и безотказный, – сказала она. – С добрыми жить хорошо. А с безотказными – не очень. Вот сам и посуди. Его в детстве мать недолюбила, а для некоторых мужчин ничего нет хуже, если им в детстве любви недодали. Они всю жизнь потом ходят с дырой, заткнуть её пытаются, а затыкают-то чем попало, до чего ручонки дотянутся, вот отсюда и вся наша коммуналка… То, что он мне изменял, я и за измены не считала, так, баловство. А вот что даже я его отогреть не смогла за столько лет – это обидно. Он ведь не сразу на мне женился. Между тем, как мы начали встречаться, и тем, как расписались, у него три жены прошло…

Маевский, для которого было внове отсчитывать жизненные вехи в женах, даже забыл, что ему следует за ней записывать.

– Чуть что у Бори в браке шло не так – он сразу ко мне бежал, – продолжала она, прикуривая от первой сигареты вторую. – И пожаловаться, и пригреться. Первая жена у него была красивая, как в сказке. Вторая – умная. Третья – богатая. А тянулся он всё равно ко мне: и некрасивой, и небогатой, и неумной. Знаешь почему?

Никита покачал головой.

– Вот и я не знаю, – неожиданно закончила Лейла. – Теперь уже и не спросишь.

– У вас есть какие-то догадки, кто мог его убить?

– Смотря как убить. Если бы его ножом истыкали, это было бы от ревности. Какой-нибудь псих, решивший, что он тоже экстрасенс, толкнул бы Борю под машину. А так, как его на самом деле убили… Застрелили, да еще и водитель был подменный… Это я не знаю. У меня было подозрение, что Боря влез в какую-то денежную аферу…

Маевский насторожился. Он второй раз за день слышал упоминание о деньгах.

– Почему именно аферу?

– А откуда у него, вахлака, мог быть нормальный бизнес? Что ты на меня так смотришь? Ну да, умом он не отличался. Хитрый был – это правда. Но и хитрости в нем было недостаточно, сам он придумать ничего не мог, а только искал, к кому бы прицепиться, прилипнуть – как ракушки к кораблю. Пираты, оказывается, каждый месяц от них свои суда чистили, я передачу смотрела.

Она разговаривала с Маевским по-свойски, как со старым знакомым, будто они уже начинали когда-то этот разговор.

– Да, в устьях рек отыскивали удобное место, чтобы почистить днище, – сказал Никита. – Пираты не могли отвести корабль в порт, их бы схватили.

– Вот-вот! – Она почему-то обрадовалась. – Боря был не корабль. Он был моллюск.

– И к кому, вы думаете, он прицепился?

В кухню заглянула худая девочка лет пятнадцати: носатая, белобрысая, с криво выстриженной челкой. На ней было клетчатое платье-рубашка, открывавшее голенастые ноги.

– Ой… Извините. Можно сырок из холодильника взять?..

– Конечно, Зоя, бери.

Девочка протиснулась мимо Никиты, опасливо косясь на него.

Холодильник был такой высоченный, что она не могла достать до верхней полки и подпрыгивала на цыпочках. Никита встал, вытащил творожный сырок и протянул ей.

– Спасибо…

Когда она убежала, он спросил:

– Это дочка Бориса?

– Да какое… Просто одна тут приблудная. О чем мы говорили?

– Про аферу, в которую влез Игнатов. Это ваше предположение или уверенность?

– Нету у меня ни в чем уверенности. – Она глубоко затянулась и запрокинула голову на спинку дивана. – Я твоему предшественнику поэтому и не стала ничего вываливать… Ну, еще и потому, что у него на роже брезгливость читалась,