Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Тем более расскажите.

– Да не знаю я! Знаю, что она ему не любовница, а больше ничего.

Маевский пристально смотрел на нее, пытаясь представить, какие шаги предприняла Лейла, увидев, что благоверного стала осаждать Ольга Воденникова, тайфун в образе женщины.

– Вы за ним проследили, – с удивлением сказал он вслух.

Лейла поджала губы и снова закурила. Никита подумал, что норму пассивного курения он выбрал на месяц вперед.

– Лейла, что они делали? – напряженно спросил он. – Куда поехали? Ну?

– Ты мне понукай еще! Нукалка не отросла!

Никита молча смотрел на нее.

– Пиявка ты привязчивая, – с тоской сказала женщина. – Я бы тебя с лестницы спустила, но ведь пришлют другого, на морду противного… Ладно. Они встречались в кафе. Медвежий угол, а не место. Черта с два найдешь. Какая-то забегаловка в Химках. Я пока за Бориной машиной ехала, вся извелась. Хорошо хоть пробок не было, пустая Ленинградка, домчались быстро. Сначала решила, что Ольга его к себе домой везет, а там понятно что будет… А они в кафе нырнули на первом этаже жилого дома. Ну, я подошла к двери, посмотрела через стекло. Сидят вчетвером… Воденникова, еще одна баба – тоже на отборах крутилась, Боря и какой-то мужчина. Я его прежде не видела. Сидели они часа два, потом разъехались. Вот и вся история.

Маевский молча полез за телефоном, открыл фотографию Селиванова.

– Этот?

– Да! – В голосе ее звучало удивление. – Кто он такой? Я дома Бориса пыталась потом прижать, а он ни в какую, не твое, говорит, дело, не лезь в это… А ведь всегда со мной советовался.

– Во сколько это было?

– Днем, часов около трех. В пять разъехались.

– В три часа Ленинградка пустая? – усомнился Маевский. – Это что, воскресенье было?

– Да вроде нет… – Она растерялась. – А, девятое мая! Я и забыла, надо же.

«Значит, Ольга Воденникова, Ангелина Светлова, Борис Игнатов и Петр Селиванов встречались девятого мая. Лейла, конечно, знает, что из этих четверых трое убиты. Да и про Селиванова мне вопросов не задает – боится услышать ответ».

– После этой встречи было что-то странное в поведении Бориса?

– Я к нему не приглядывалась. Но вроде бы он вел себя как обычно. Веселый был, дурачился много. Всё как всегда, – повторила она.

Дверь в кухню была приоткрыта, и Никита заметил в щели шевеление.

– Можно я воды налью? – спросил он и, поднимаясь, рассмотрел красно-белое клетчатое платье.

Их подслушивала девочка-подросток. Послышались тяжелые шаги, платье мгновенно исчезло, а в кухню вошла грузная женщина с волосами, убранными под косынку. Она уставилась недоверчиво на Маевского и Лейлу, перевела взгляд на сигаретную пачку.

– Ты что, обалдела в край, рядом с едой курить? Вон тебе лоджия, хоть укурись там!

– Не ори, уходим уже. – Лейла одернула халат и сунула в карман зажигалку. – Пошли… Подожди, пепельницу захвачу.

На лоджии она свалилась в продавленное кресло и выложила, как на прилавок, голые крепкие ноги на табуретку. Неожиданно Маевский осознал, что поразило его сильнее всего. Никто из этих женщин не выказывал скорби. Ни одна. О смерти Игнатова напоминали только траурные ленты на фотографиях. Этот женский мир без Бориса, казалось, продолжал жить прежней жизнью, только вместо своего кумира они теперь делили его наследство. У Маевского зародилось подозрение, что когда дележка наконец свершится, ни одна из жен не покинет эту квартиру.

Сверкнула застекленная дверь, и к ним высунулась голенастая девочка.

– Я в магазин сбегаю, – сказала она. – Тебе взять чего-нибудь?

Лейла равнодушно махнула рукой.

– Ничего не надо, Зоя, спасибо.

Он заметил, что глаза у девчонки заплаканные.

Когда она исчезла, Маевский попытался вернуть Лейлу к разговору о встрече. Но та, как скоро стало понятно, была убеждена, что Воденникова, Светлова и Игнатов задумали какую-нибудь глупость – например, переход на другой канал, к конкурентам. Петр Селиванов виделся ей кем-то вроде продюсера. По какой причине продюсер выбрал для встречи захудалую кафешку, она не задумывалась. Маевский начал понимать, что, убедившись в относительной честности мужа – по крайней мере, тот не изменял ей с Воденниковой, – Лейла утратила интерес к этим непонятным делам.

Пока они разговаривали, Никита стоял у приоткрытого окна. Лоджия выходила во двор, и он вдруг сообразил, что девчонка убежала в магазин минут двадцать назад.

Однако за это время никто не выходил.

– У Зои есть друзья в подъезде? – спросил Маевский.

Лейла уставилась на него непонимающе:

– Чего? Какие еще друзья?

Никите стало не по себе. Он решил, что поднимать тревогу пока рано. Девчонка, поди, сидит курит между этажами. Внизу консьерж, дом не из бедных, и вряд ли сюда занесло педофила…

Он попрощался с Лейлой и не без труда нашел выход из квартиры.

В подъезде Зои не оказалось. Он пробежал снизу доверху все восемь этажей и вернулся на седьмой, где была квартира Игнатова. Собирался уже позвонить в дверь, сообщить, что у них ребенок пропал… Но тут его осенила новая мысль.

Поднявшись на восьмой, Никита взобрался наверх по узкой лесенке и подергал замок, свисавший с люка, который вел на технический этаж. Замок оказался бутафорией. Вернее, был он самый настоящий, но висел отдельно.

Он толкнул дверцу. Сверху на него полетели лохмотья пыли. Никита зажмурился, переждал и пролез в квадратный люк.

Технический этаж оказался приличным. Никита и сам, может, не отказался бы здесь жить. Правда, пыльно, пахнет цементом и крыша нависает над самой головой. Здесь было пусто, сумрачно и гулко.

Никита двинулся вглубь, и эхо сразу пошло за ним нога в ногу.

Лестницу на крышу он отыскал по звуку. Откуда-то громко и назойливо, как утренний будильник, ворковали голуби. Он даже поначалу решил, что это звук из телефона. Но потом увидел еще одну лестницу, верхним концом упиравшуюся в небо.

Когда голова Маевского показалась над крышей, голубиная стая с хлопаньем ринулась прочь.

– Ну вот, всех распугали, – сказала Зоя.

Девочка сидела на крыше. В пальцах ее дымилась сигарета. Вокруг были рассыпаны уцелевшие остатки крошек.

Маевский выбрался наружу и уселся рядом с ней.

Она не выглядела ни испуганной, ни забитой. Но личико у нее определенно было заплаканное, как ему и показалось вначале.

– Что-то случилось, Зоя? – помолчав, спросил он.

– Это вы меня допрашиваете?

– Нет, это я по-человечески интересуюсь.

– Дядю Борю убили, вот что случилось! – ожесточенно выпалила она, затянулась и сразу закашлялась.

– У тебя сигареты очень крепкие. – Никита вытащил свою пачку и протянул ей. – Если хочешь курить, лучше мои возьми.

– Ничего себе! Вы ребенку сигареты предлагаете! А если я маме пожалуюсь?

– Я отвечу, что ты соврала, – преспокойно откликнулся Маевский. – Да еще