Маленькая невинная ложь - Дженнифер Линн Барнс

– Мама!

– Я лишь хотела сказать, что та Сойер, которую я знаю, скорее обмоталась бы изолентой, чем…

– Мы можем, пожалуйста, перестать обсуждать мой бюстгальтер? – процедила я сквозь зубы.

Как-то само собой получилось, что теперь мама вела меня, а не я ее. В конце концов мы оказались в дальнем конце зала, у одного из высоченных окон, выходящих на бассейн. Плотные клетчатые шторы – специально повешенные в честь Рождества – были раздвинуты ровно настолько, чтобы можно было увидеть ночное небо. Бассейн был закрыт, и, кроме как на звезды, смотреть было не на что. А на них стоило посмотреть!

– Здесь они светят не так ярко. – Мама легонько толкнула меня локтем в бок. – Не могла же ты забыть об этом.

Она словно ударила меня.

– Я ничего не забываю.

– Посмотри на себя, – тихо сказала мама. В этих словах не было осуждения, которого я ожидала, но тем не менее меня они задели.

– А ты посмотри на себя! – ответила я. – Что-то непохоже, чтобы ты оделась для работы в баре.

– Улыбайся, – пробормотала мама. – У нас есть зрители.

Быстро оглянувшись, я поняла, что теперь почти все смотрят на нас, но мне было наплевать.

– Ты провела здесь всего несколько месяцев, я же – почти восемнадцать лет. Детка, ты как студентка по обмену, а я носитель языка. Так что улыбайся!

Я оскалилась. Назвать это улыбкой было бы небольшим преувеличением.

– Вот это моя девочка! – Мама впервые за вечер вдруг стала сама собой, и мне почему-то сделалось больно.

Если ты перестанешь ждать, что люди смогут чем-то тебя удивить, то у них не получится тебя разочаровать. Я помнила свое правило, но часть меня никогда не переставала ждать от нее…

Чего же?

– Ты должна была позвонить мне. Должна была ответить.

– Знаю. – Мама потупилась. – Просто я надеялась, что ты образумишься. И вернешься.

– Дом всего в сорока пяти минутах езды отсюда, – заметила я. – Необязательно выбирать. Даже если я живу с Лилиан, ты все равно можешь видеться со мной.

Мама посмотрела на бассейн.

– Это ты ушла, Сойер.

– И имела на это полное право. – Это прозвучало как вопрос, чего мне совсем не хотелось. – Они твоя семья, но моя тоже, и они не такие уж плохие.

– Будь оно иначе, – ответила мать через мгновение, – мне не было бы так трудно смириться с твоим отъездом. Если бы все они были плохими – если бы жить здесь было так плохо, – я бы не стала так переживать, что тебе тут понравится. – Она опустила глаза, и ее ресницы отбросили тень на скулы, которым так завидовала тетя Оливия. – Я никогда не была счастлива здесь после смерти папы. Возможно, они тебе этого не рассказывали, но однажды сестра сбежала посреди ночи, оставив записку. Она пропала на восемь месяцев, почти на девять. Вызвали полицию. Мама, конечно, попросила их сохранить расследование в тайне. А когда сестра наконец соизволила вернуться, мама не сказала ей ни слова. Нам просто приходилось притворяться, что Лив была на каникулах или в школе-интернате или что мы все время знали, где она была. – Она едва заметно покачала головой. – Только она больше не была Лив. Она стала Оливией, мисс Совершенство. Словно все то горе, весь тот гнев, все это… просто испарилось. Мне было двенадцать, я стеснялась выплескивать свои чувства и очень сильно злилась на нее. И… так все и осталось. – Ее голос звучал приглушенно. – Мне здесь не место. – Она едва заметно повернулась ко мне. – И ничего не изменилось.

– У тебя были друзья, – сказала я, вспомнив о фотографиях, которые видела на чердаке. – И у тебя совершенно точно была… связь… с кем-то.

– Секс, – поправила мама. – Ты ведь это хотела сказать?

Я открыла было рот, но не успела произнести ни слова, как за нашими спинами раздался голос:

– Элли?

На секунду мама словно помолодела лет на десять. Ее глаза расширились. Губы слегка приоткрылись. Она развернулась к говорившему.

– Лукас.

Для того, кто утверждал, что ей здесь не место, мама была очень счастлива видеть Лукаса Эймса.

– Чтоб мне провалиться! – протяжно и радостно сказал он. – Святочный Дух Прошлых Лет!

– Ты вырос, – заметила мама.

Он ухмыльнулся.

– А ты нет.

– Сойер. – Мама наконец вспомнила про меня. – Это…

– Мы с Сойер давние знакомые, – заявил Лукас. – Я сделал все, что мог, чтобы скрасить тоскливый вечер «Жемчужин мудрости», но вынужден с прискорбием сообщить, что обе наши семьи не оценили этого жеста по достоинству.

– Могу представить! – фыркнула мама.

– Мой отец купил жемчужное ожерелье твоей матери. – Лукас подождал и огорошил ее следующей новостью: – А потом его украли.

– Кто-то украл жемчуг Лилиан?! – Брови мамы взлетели вверх.

– Мы можем не говорить про жемчуг? – спросила я.

Мама с Лукасом посмотрели на меня так, будто только сейчас вспомнили, что я здесь. Интересно, заметили ли они, что почти весь зал с интересом наблюдает за этим маленьким воссоединением?

Многие ли помнили, что когда-то они были друзьями? Многие ли подозревали, что моим отцом был Лукас?

Прежде чем я смогла получить ответ на этот вопрос, к нам подошел Дэвис Эймс в сопровождении матери Буна и матери Кэмпбелл.

– Здравствуй, Элинор, – вежливо произнес Дэвис.

Лукас опередил мать и ответил:

– Я как раз пересказывал Элли местные сплетни. Кто на ком женился, кто что унаследовал, какие крупные кражи произошли за последние несколько месяцев…

– Лукас. – Жена сенатора выразительно посмотрела на него. – Пожалуйста.

– Ты отлично выглядишь, Элли, – сказала мать Буна. – И конечно, у тебя очаровательная дочь!

Мама могла бы не моргнув глазом дать по меньшей мере дюжину безопасных ответов. Спасибо. Конечно, она такая. Я так горжусь ею. Но вместо этого мама сказала…

– Она вся в своего отца.

Глава 43

Возможно, мама чувствовала себя в загородных клубах и на Балах Дебютанток как рыба в воде, но еще она уже много лет работала в баре. То, что она сказала о моем отце, определенно было дерзким и вызывающим.

Шарлотта Эймс предложила мне найти друзей. Я не обратила на нее никакого внимания. Если мать собиралась что-то сказать – что угодно – о моем отце, я, черт возьми, хотела это услышать.

С легкой улыбкой мама взяла бокал шампанского с ближайшего подноса и поднесла его к губам.

– По-моему, Уокер и Кэмпбелл отправились на поиски эгг-нога25, – сказал Лукас, подтолкнув меня в сторону выхода. – Но я этого не говорил.

– Иди, – с легкостью поддержала его мама. – Веселись.

Зачем она все-таки приехала? Передумала бойкотировать меня? Соскучилась, потому что скоро Рождество?

Или она