Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

был немалый подвиг, поскольку, как и Сталин и другие советские лидеры до него, Молотов оберегал свою власть с такой ревностью, что Москва постоянно рисковала быть захлестнутой волной политических убийств. Как настоящий параноик, Молотов раскинул широкую сеть, высматривая опасность за каждым углом, убивая или ссылая тысячи соперников, проводя чистки в армии и порой подрывая собственную способность эффективно управлять страной.

Но Шипенко всегда ускользал от него. Он был кукушонком в гнезде Молотова. По какой-то прихоти природы Шипенко не запускал в Молотове те механизмы самозащиты, которые тот выработал в процессе эволюции. Шипенко лучше многих знал о мимикрии животных, он подробно изучал, как разные виды обманывали и маскировали друг друга, маскировали свою сущность, скрывали свои намерения. Он был человеком, похожим на монстра, и это требовало определённой способности к изменению восприятия. Он знал, что, когда люди видят его, как и медсестру в медицинской клинике Кантубека, что-то внутри них отшатывается в ужасе – вплоть до того, что они желают ему смерти. Поэтому для него поиск способов втереться в доверие к людям был вопросом жизни и смерти. И, приобретя этот навык, он каким-то образом совершил невозможное: он сумел убедить Молотова, что принадлежит к его гнезду, в самом близком кругу, рядом со всеми его самыми драгоценными, преданными яйцами.

И там Шипенко был готов выжидать. Он наблюдал за Молотовым, как змея за мышью. Он видел, что всё, чего добился режим Молотова: концентрация власти, отмена конституционных ограничений, развал парламента и судебной системы, отмена ограничений на количество сроков полномочий, наращивание вооружений до такой степени, что американцы не решались на конфронтацию, — всё это проложило путь к его собственному приходу к власти.

И когда наступит этот день, Боже, помоги миру, ибо он сгорит. Он будет скорбеть. Народы будут стенать в агонии. Матери будут рыдать в ужасе.

Смерть будет править. Если мир считает Молотова жестоким, да поможет им Бог. Да поможет им всем Бог.

Ибо разница между ними была столь же разительной, как разница между днем и ночью.

Президент Молотов, несмотря на все свои недостатки, всё же любил Россию. По крайней мере, в каком-то смысле.

Это была порочная любовь, прогнившая насквозь, но его жажда власти проистекала из любви к тому, откуда она пришла, а источником её была русская нация. Он упивался показной роскошью, отвратительными излишествами, шампанским и икрой, роскошными дворцами, самолётами и автомобилями, стриптизёршами и моделями, кокаином и опиумом, золотыми слитками, нефтяными трофеями, трёхдневными загулами и легендарными вечеринками в пентхаусах, разграбленными произведениями искусства, роскошными военными парадами, униформой, памятниками, статуями и зданиями, возводимыми по всей стране. Он хотел всего и сразу, и ещё больше. Он хотел так, как хочет царь, словно вся страна и весь её народ были его личной собственностью, существующей для него, для его удовольствия, для его славы. Его жадность, его похоть, его желание большего никогда не будут удовлетворены, его голод ненасытим. И как бы тяжело это ни было для его народа, это, по крайней мере, гарантировало ему место в России Молотова. Они были там, чтобы угодить ему.

Шипенко, если бы он когда-нибудь взошел на престол, создал бы совсем другое общество. Мордор, Армагеддон, ад.

Он не желал и не нуждался ни в славе, ни в богатстве. В любом обычном смысле этого слова, у него не было вообще никаких амбиций. У него не было ни желаний, ни жадности, ни зависти, ни стремлений. В то время как Молотов тратил огромные суммы на возведение памятников своему режиму, постоянно укрепляя свое наследие, следя за историческими книгами, когда он крал территории у соседей, модернизировал армию и объявлял о новых масштабных инфраструктурных проектах, Шипенко ничего этого делать не стал. Где Молотов строил, Шипенко сносил. Его ни на йоту не волновала история, наследие. Если бы его имя было забыто в день его смерти или если бы о нем вообще никто не знал, и он мог бы дергать за ниточки и утверждать свою злонамеренную волю совершенно из тени, он бы это сделал.

Единственное, что было опаснее для страны, чем тиран у руля, – это нигилист. Ведь место жадности тирана должно было занять нечто иное, и для Шипенко этим «чем-то», а его было в таком изобилии, что оно грозило захлестнуть его разум с каждой секундой бодрствования, была бешеная, яростная ненависть ко всем людям.

Он был человеком, который познал ад, он познал боль, он знал, что значит кровоточить из-под век. Он ненавидел всё и всех. Если и существовал человек, который желал увидеть мир в огне и мог действительно осознать силу, необходимую для этого, то это был Осип Шипенко.

И мир этого не ожидал.

« Тушонка », — проревел президент своим басовитым голосом, сняв трубку. «Что там, чёрт возьми, происходит? Я дал вам Прагу для отвлекающего маневра. А не для того, чтобы разжигать войну».

Шипенко щедро выпустил дым, прежде чем заговорить. «Война — это преувеличение, не правда ли?»

«Рот поставил у руля эту новую стерву. Она дергается, как шлюха, на своём первом трюке».

«Она ничего не собирается делать».

«Ты её подталкиваешь? Ты же видишь, как далеко она прогнётся».

«Ты мне сказал, что хочешь отвлечь Рота».

«Если бы достаточно было убивать агентов, я бы нанял банду головорезов».

«Ты действительно нанял банду головорезов».

«Я нанял вас , — резко сказал Молотов, — потому что считал, что вы способны хотя бы на некоторую тонкость».

«Кто тебе это сказал?»

«Хватит играть, Осип. Мне отовсюду доносят, что кто-то разворошил осиное гнездо».

«Я не разворочиваю гнездо, сэр. Я ставлю ловушку».

«Ты гадишь в постель», — сказал президент со вздохом. «Вот чем ты занимаешься».

«Ну», сказал Шипенко, «мы ведь любим ловушки, не так ли?»

«Это зависит от вида».

«Помнишь, как нас учили выманивать снайпера?» — сказал Шипенко.

"Я помню."

«Я отстреливаю легкие цели, сэр».

«Насколько я вижу, люди, которых вы убиваете, вообще не являются целями».

«Это не так, но американцы этого не знают, и они скоро пришлют кого-нибудь ценного, чтобы он посмотрел».

«И кого, как ты думаешь, они пошлют?»

«Очередь из мёртвых женщин?» — со смехом спросил Шипенко. «Ты знаешь, кого они пришлют».

«Я хочу, чтобы ты это сказал».

«Я принесу вам его голову на блюде, сэр».

«Вы уверены, что его стоит привлекать?»

«Мы не знаем, где он. Последнее, что нам нужно, — это чтобы он сел на самолёт в Киев без нашего ведома. Лучше сосредоточить как можно больше внимания