Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

— Лев! Лев, приди в себя! — чеканно и сурово приказывал единственный знакомый голос, тем не менее снисходящий словно бы издалека.

Первое, что ощутил Гуров, как кто-то, очевидно смелый, резво хлопает ладонью по его щекам. Следом он наотмашь выбросил руку и зажмурился от ослепляющего света, целящегося в глаза. Кажется, крепкий кулак угодил в того, кто стоял напротив, так как раздался характерный хруст и последующие за тем ругательства обиженного. Собственный звон в ушах оглушал, но постепенно сходил на нет, зато на смену ему пришли не менее ушераздирающие вопли, отчего близстоящим к Гурову приходилось перекрикиваться.

— Ну нет! Хватит с меня! Закончим здесь, и беру у Петра Николаича хотя бы дня три отгула! — возмущался Крячко, чуть выправляя челюсть и проверяя ту на сохранность. — Я, значит, одного только гаврика за разбой в обезьянник упек, да и полетел сто двадцать в пол, спасать, значит, друга, что даже люстру на крыше позабыл включить, а он чуть в себя пришел — так кулаками машет!

— Все-все, не ругайся. Идем, там «Скорая» как раз Машу должна была проверить, найдем что-нибудь холодное, чтобы приложить к ушибу, и спросим заодно, как она, — успокаивала Стаса супруга.

Резкий запах аммиака вмиг окончательно привел в чувство. Молодой парень в белом халате тут же отдернул руку с ваткой, пропитанной нашатырным спиртом, и сделал шаг назад, как только увидел, что Гуров стал мыслить рациональней.

— Уважаемый, что здесь произошло?

— Массовое отравление, — сухо ответил сотрудник «Скорой помощи» и, вручив стакан воды и маленькую таблетку в руки, уточнил: — Пейте, поможет. В случае ухудшения состояния, рвоты, угнетения дыхания или регресса стабильного самочувствия — позовите кого-нибудь или пройдите к машине «Скорой помощи» самостоятельно.

Медбрат, отчеканив, словно читал по бумаге, вручил также миниатюрный флакон нашатырного спирта и закончил «прием», перейдя к следующему пострадавшему, проводя ту же манипуляцию с нашатырем и вновь объясняя дальнейшие шаги.

Сунув бутылек во внутренний карман пиджака, Гуров выудил из другого кармана корочки, после чего покачал удостоверением перед пареньком. Тот, вытянув шею, внимательно прочел предлагаемое, после чего, чуть замешкавшись, уставился на полковника.

— Чем травили? Какие последствия? — спросил тот.

— Экспертиза в процессе, это скорее уже будет в вашей компетенции, я лишь оказываю помощь, — неуютно переступая с ноги на ногу, толковал медбрат.

Полковник нахмурился, видя, что тот недоговаривает, и выжидал. Паренек заозирался по сторонам, а затем склонился ближе и, перейдя на шепот, выдал:

— Но, как я услышал от коллег, через дым-машину пустили. У тех зрителей, кто на первых рядах, — острая интоксикация, пять актеров массовки в тяжелом состоянии, а тем из зрителей, кто подешевле билеты взял, в отдалении от сцены, повезло больше, и отделались небольшой тошнотой и легкой головной болью. Но вы главного, видать, еще не застали…

— Интрига? — Мужчина вздернул бровь.

Медбрат неопределенно пожал плечами и стал постепенно удаляться, избегая дальнейшего расспроса.

Полковник кивнул, сухо поблагодарив за информацию, и решил идти справляться о здоровье Маши, а заодно найти и остальных. В зале не стихала паника и визги тех испуганных зрителей, кто, придя в сознание, узрел соседей по креслу, не подающих на первый взгляд признаков жизни. Силы к Льву Ивановичу вернулись, хотя и прав был паренек, подташнивало и мутило не по-детски.

Мельком припомнился случай, когда Инна, местный судмедэксперт, еще будучи зеленой, додумалась притащить в отдел своего сынишку, забрав того прямо с сада, когда учреждение закрыли на карантин. Каждый, кто встретил Егорку, успел умилиться смышлености паренька, весело поиграть и побеседовать с ребенком. Однако истинное веселье ждало всех контактирующих потом. По поводу чего карантин — Инна, конечно, узнать не удосужилась, зато половина отдела смогла выяснить верную причину, когда буквально через час пошли ожесточенные сражения за места очередности в уборную, а также в желании прознать — кто те первые десять счастливцев, кому бригада начнет оказывать первую помощь при ротавирусе. От ассоциации состояния, вызванного воспоминанием, его покорежило.

Еще, проходя между рядами, Гуров отметил несколько деталей. Большинство присутствующих зевак скучковались подле сцены и что-то с жаром обсуждают. В это время где-то за кулисами раздавались надрывные рыдания и горестные завывания. Ярче и тошнее остальных заливалась слезами статная блондинка с грязно размазанным по лицу гримом. Также среди прочего всплеска эмоций внимание Гурова привлек криминалист Гриша, что стоял на табуретке, видневшийся лучше всех и жестами подзывающий опера, после чего продолжавший что-то объяснять судмедэксперту. Все происходящее выглядело несуразно, неслаженно и оттого непредсказуемо. Видать, ситуация как минимум нестандартная или даже экстренная — что хуже. Верно Орлов говорит: «Нельзя недооценивать возможности и предполагать действия глупцов, собравшихся в большую толпу».

Поднявшись на сцену и пожав руки коллегам, что уже были на месте задолго до пробуждения Льва Ивановича, он увидел действительно интересное зрелище. В самом центре сцены, посреди кучи разбросанной бутафории, на крепком тросе, предназначенном, вероятно, для исполнения трюков в воздухе, был повешен мужчина средних лет, брюнет, стандартного телосложения, с зачесанными назад волосами, без характерного грима и с мирно покоящимся на шее плакатом на шнурке, гласящим, но скорее кричащим, черным по белому: «Театр требует жертв!»

Большинство, как сделал выводы полковник, на тот момент были чрезмерно заняты собственным здоровьем и безопасностью, потому даже если и заметили висельника, то восприняли этот объект как момент представления, а жертву — элемент бутафории.

Лев Иванович принялся изучать место преступления, строго скомандовав собравшимся здесь подчиненным:

— Недурно. И как давно этот господин решил свести счеты с жизнью? Ладно… начинаем опрос свидетелей. Благо у нас их предостаточно. Первая группа — до двадцатого ряда, вторая — ваши до пятидесятого, третья — завершающие. Отчет мне лично в руки.

Сотрудники полиции послушно выдали: «Есть, товарищ полковник!» — но скорости к выполнению приказа не прибавилось.

— А кстати! Отчего опять топчемся там, где не положено? Гришане работы дополнительной подкидываете? Он и так у нас зашивается! Живо всем брысь отсюда! А то сегодняшнее дежурство здесь увеличится у вас на две недели, только уже в отделе!

Оперативники синхронно развернулись на сто восемьдесят градусов и молчком испарились в мгновение ока, словно тут никого и не было.

Гуров всегда уважал работу тех, кто, избегая подношения всеобщих лавров, проворачивал нелегкую работу в тени, потому экспертов-криминалистов и судмедэкспертов особо ценил, да и уважение то зачастую являлось взаимным.

— Приветствую, полковник!

Небыстрым шагом, держа в руках баночку дактилоскопического порошка, к нему подошел один из лучших специалистов своего дела, каких только доводилось знать, — Григорий Емельянов. Молодой возраст этому парню был не помехой, как минимум профессионализм Гриша в свои двадцать восемь лет доказывал не