Мы все виноваты - Альберто Васкес-Фигероа

– Ладно. Пока отодвигаем в сторону электроэнергетику, телекоммуникации и спортивные команды – не исключаем, но приоритет им не даём. – Затем обратился к человечку с острой переносицей и лицом совы на другом конце стола, который до сих пор только слушал: – Что ты можешь сказать о семейных отношениях?

– Ничего.

– Ничего?

– Совсем ничего, – настаивал Ноэль Фокс со своей обычной невозмутимостью. – Мне нужно больше времени.

– Тебе всегда нужно больше времени, я знаю, – с трудом сдерживая раздражение, признал бразилец. – К несчастью, я знаю тебя уже много лет, и могу поручиться, что прежде чем совершить неверный шаг, ты скорее согласишься отрезать себе яйцо. Но сейчас я не требую от тебя официального доклада, я просто прошу тебя, здесь, в узком кругу, поделиться своими первыми личными впечатлениями, полностью освобождая тебя от какой-либо будущей ответственности.

– Ладно! Во-первых, по-моему, Найма Фонсека «плавает под флагом дурочки».

– И что ж, это значит? – спросил Джерри Келли.

– Это выражение очень типично для её страны. В Венесуэле «плавать под флагом дурочка» значит притворяться глупой, чтобы тебя не воспринимали всерьёз.

– В Неаполе говорят «делать из себя Клавдия», в память о римском императоре, который сумел обмануть всех претендентов на трон, потому что его считали дураком, – вмешался Индро Карневалли. – Такие люди обычно очень опасны.

– Я бы не осмелился утверждать, что она такова, – уточнил Ноэль Фокс. – Всё, что мне удалось выяснить, – это что Найма Фонсека всегда выделялась своей невероятной красотой и врождённым умом, который за менее чем три года вынес её из лачуги в настоящий дворец. И, по-моему, хотя красота со временем увядает, ум остаётся.

– Может, она просто спилась, – предположила Мадлен Перро. – У меня был муж-алкоголик, он прошёл путь от всего к ничему менее чем за пять лет.

– Не думаю, что это её случай, – последовал уверенный ответ. – Госпожа Лакруа никогда не пьёт до еды, также не пьёт в одиночестве, и, как по мне, это лучшее доказательство того, что её мнимая любовь к рому – скорее поза, чем порок.

– Но зачем? – не унимался Джерри Келли. – Что может получить такая невероятно красивая женщина, заставляя всех думать, что ею овладела пагубная привычка, если это неправда?

– Пока не знаю.

– Думаешь, она прикрывает этим нечто куда более серьёзное?

– Возможно, – спокойно ответил собеседник. – Но пока я этого не выяснил, предпочитаю об этом не говорить.

– А что ты можешь сказать о её сестре Жюльетте?

– Что есть заводы по производству презервативов, которые держатся на ней. Она покупает их коробками. И не из тех, кто курит между делом, потому что не успевает даже прикурить.

– Настоящая «мужеглотка»?

– Она глотает не только мужчин.

– Ты хочешь сказать, что и…?

Слегка кивнув, Ноэль Фокс добавил:

– Если молоденькие и нежные – она не отказывается.

– Я так и знал!

– Ну и семейка! Остался брат. Что ты о нём знаешь?

– Без сомнения, он «паршивая овца» в семье, потому что он хороший муж, хороший отец и достойный профессор. Никаких пятен в его биографии, он даже старается, насколько возможно, избегать ассоциаций с могущественным братом.

– Загадка генетики! – не удержался от комментария Гаэтано Дердериан. – Один и тот же отец, одна и та же мать, потому что, глядя на них, сомневаться, что они родные, нельзя, – а получились два совершенно разных экземпляра.

– Мы его отслеживаем?

– Конечно! За годы в этой профессии я выучил, что чаще всего заяц выскакивает там, где его меньше всего ждут.

– Шансы, что он причастен к такому сложному делу, крайне малы.

– Я знаю, но не стоит исключать, что всё произошедшее – и то, что ещё может произойти – не связано с одной причиной, а может иметь разные истоки.

– Просто совпадение?

– А почему бы и нет? Я признаю, что если бы речь шла о рядовом человеке, то вероятность, что с ним случится столько несчастий одновременно, была бы крайне мала. Но Ромен Лакруа совсем не обычный человек.

– И что в нём особенного, кроме денег?

– Он действует сразу в нескольких сферах, и его жизнь равна жизни полдюжины человек. У него действительно происходит больше событий, чем у других, и потому не стоит думать, что всё это имеет один источник.

– Я никогда не верил в совпадения, – заявил Индро Карневалли.

– Я тоже, но они всё-таки существуют. Более того – можно сказать, что почти всё в жизни – это совпадения. Исключение – литература. В ней совпадения недопустимы. Ни один серьёзный писатель не станет основывать своё произведение на случайностях, только на железной логике. – Бразилец сложил салфетку, как бы завершая ужин и разговор. – Ну что ж. Двигаемся медленно, но всё же двигаемся.

– Продолжаем в том же духе?

– Конечно. На следующей неделе я хочу, чтобы круг сузился, и чтобы мы ясно понимали, в каком направлении двигаться.

ГЛАВА 3

Гаэтано Дердериан Гимарайнш обожал тишину – почти навязчиво. До того, что распорядился обить стены своего кабинета на Елисейских полях звукопоглощающим материалом, так что, закрывшись внутри, не слышал даже шума пролетающей мухи.

Его подлинным занятием было – думать.

Его мозг накапливал информацию, обрабатывал её, и в нужный момент он закидывал ноги на стол, закрывал глаза и позволял своему внутреннему миру превратиться в густые заросли мыслей – как когда-то, в юности, он воспроизводил по памяти сложнейшие шахматные партии.

Он свободно владел шестью языками, окончил четыре факультета с высшими оценками и был экспертом во множестве сфер человеческой деятельности. Но его главный талант заключался в удивительной способности к анализу. Ещё в молодости он понял, что как гимнастика развивает тело, так размышления развивают разум до невероятных высот.

Те, кто хорошо его знал, утверждали, что его главное достоинство – это редкое сочетание здравого смысла профессора математики и неуемного воображения подростка. Именно это позволяло ему находить простые решения сложнейших задач самыми неожиданными путями.

Некоторые считали, что он зря тратит свой талант, и что ему самое место во главе исследовательской группы NASA или в стенах престижного университета. Но он сам хорошо знал, что монотонность научной рутины – его главный враг, она губит его способности.

Достигнув тридцатилетия, он пришёл к выводу, что мир изменился и общество стало вести себя всё сложнее. А значит, нужно было придумать совершенно новый подход к новым вызовам.

Если раньше всё решали отпечатки пальцев, то теперь – анализ ДНК. Если раньше преступники грабили банки с пистолетом, то теперь – миллионы зарабатываются из-за компьютера, не выходя из дома. Устаревший образ частного детектива с лупой, револьвером и плащом должен уступить место