Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

Константину Николаевичу повезло в больше степени. Как и предлагали императорские приказы, он устроил засады и был с ними сам. У англичан явно было туго со временем, и старый полицейский четко полагал, то их вылазка состоится день ото дня, или, вернее, ночь от ночи.

И действительно, они попались, в первую же ночь, «Генрих» и с ним трое сотоварищей. Все в темной одежде, на лице черные полумаски. У всех сабли и палаши, а также кинжалы и обычные ножи.

Скорее всего, они имели хорошие схемы коридоров и комнат, или кто-то уже бывал здесь. Во всяком случае, в полутьме — на весь коридор был одна дежурная свечка — они уверенно прокрались к императорскому служебному коридору, сумели открыть, не зажигая огонь. Потом также прокрались к сейфу.

А вот здесь уже пришлось зажечь морскую масляную лампу, дающую не сильный, но достаточный огонь. С помощью его один из неизвестных сумел найти искомый документ. И одновременно эта же лампа позволила Константину Николаевичу все, или, хотя бы, в общем увидеть и подать жандармам условный сигнал.

Ну и на этом вылазка закончилась. При совокупном соотношении англичане могли пройти только, если они останутся незамеченными. А так по них сначала дали залп их пехотных ружей (строги приказ попаданца — бить только по ногам). Потом десяток человек во главе с великим князем рванулись в жаркую, но короткую рукопашную.

И вот он, милый, любезный «Генрих» оказался посажен в знакомую жандармскую тюрьму вот приятный «сюрприз» для Стюарта!

С оным дипломатом Константин Николаевич и встретился. Инструкция императора на этот раз оказалась такой жестокой и в таких тесных рамках, из-за чего любая пытка самостоятельности неизбежно приводила к ее нарушению, что выглядело уже нехорошо.

Впрочем, не в первый раз замужем. В бытность Георгием Васильевичем в XXI веке он не раз оказывался в ситуации, когда именитый гражданин России оказывался «в смущении», а начальство «рогом рыло землю и било копытом», прося и даже требуя закрыть дело или перевести стрелки на невиновных.

Здесь, слава Богу, до этого не дошло. От жандармов настоятельно по-родственному (хотя бы от него) просили лишь снизить рьяность и закрыть глаза на мелкие нарушения.

Что же, он все сделает. Благо, не требовалось всепрятать и действовать от себя лично. И еще готовый сюрприз.

— Сэр! — холодно сказал Константин Николаевич, — еще на подсудном розыске выявились ваши ужасные действия, не совместимые со званием английского дворянина. Подкуп чиновников, затеи по краже императорской регалий с помощью российских поданных.

— Я могу объяснится! — чопорно сказал Стюарт, никак не смущенный такими обвинениями, — вы сами увидите — я не виновен.

— Как бы вы не говорили, взятка остается взяткой, а факт передачи денег от вас к конкретным российским чиновникам фактом, — также холодно-надменно прервал его великий князь.

— Но мое слово джентльмена, — начал приготовленную фразу Стюарт.

— Все ваши уголовные поступки задокументированы и зафиксированы многочисленными свидетелями. Мои юристы, в том числе прекрасно знакомые с английской системой юриспруденцией считают, что в случае проведения суда вы будете обвинены и наказаны смертной казнью.

— М-гм, — осмелился только пискнуть Стюарт. О слове джентльмена он уже не говорил.

— Не беспокойтесь, сэр, я посоветовался с моими товарищами по службе, — торжественно произнес великий князь, — ваша честь английского дворянина не будет затронута. Вы бы были присуждены к отрубанию головы, как ваш несчастный король Карл II. К тому же мой милостивый монарх готов помиловать вас без предварительных условий.

Стюарт одновременно и встревожен и обрадован. Его де-юре приговорили к смертной смерти. Но приговорив, они тут же показали де-факто, что не могут этого и делать. А это означает, по практике других азиатских сатрапий, вежливую нотацию и высылку навсегда под угрозой страшного наказания.

— Так что вы еще немного посидите в гостиничном нумере часов примерно до четырех вечера хавтра, дождетесь нужных бумаг и оба нормально отправитесь в посольство. К обеду завтрашнего дня вас не должно быть в России.

Стюарт почти благодарно, но в тоже время надменно наклонил голову в знак понимании. Потом осознал.

— Простите, сэр, — холодно, хоть и тревожно, — вы говорите «ОБА»? С кем я должен буду в своей камере познакомиться?

— Почему же познакомится? — слегка удивился Константин Николаевич, — это ваш старый знакомый так называемый Генрих. Его по вашей наводке его недавно арестовали и собирались также казнить. Но его императорское величество и его милостиво помиловало и повелело отправить на свою Родину. Вот мы и сводим вас вместе. Оптом, так сказать.

Стюарт сжал зубы. Он его, по сути, сдал. И, возможно, из-за него его арестовали!

— О, my got! — воскликнул он в душе по-английски, и продолжил уже на русском: — послушайте, мы же цивилизованные люди, может, договоримся?

Константин Николаевич недоуменно посмотрел на дипломата, что, мол, вы хотите? Хотя в душе позлорадствовал. Не все козе капусту жевать, пора и волка увидеть.

В тоже время сам сэр Стюарт был изрядно напуган. Да что там, он был очень перетрухал, если говорить жестко, но без мата. И наговорил много лишнего, с точки зрения следователя. И, как видимо поведения самого Стюарта, успокоившего и получившего опять возможность логично думать.

И эта повторная возможность использования одной из функций высшей нервной деятельности его буквально вгоняла в ужас. Он по собачьи преданно глядел на следователя и не словами, взглядом кричал, умолял спасать его от соотечественника.

Эх, сюда бы немного времени и возможностей, но, увы, он сильно связан и первом и вторым жестким приказом императора Николая. А хитрить и исподтишка играть в подлянку это не в его вкусе. Хватит уже, в иной реальности нахитрились до двух революций с соответствующими негативными результатами.

Хотя, по всему, император не запрещал, даже подталкивал к поиску соответствующего документа. Только что-то так его и не назвали. Скажем так лжезавещание Николая I (по аналогии с завещанием Петра I). Нуте-с, милорд, колитесь, кайтесь православному Богу!

— Вы действительно не хотите встречаться с «Генрихом»? — следователь вдруг сменил олимпийское спокойствие на хитрое оживление, — что же, мы можем договориться, как дворянин с дворянином.

— Э-э-э, — растерялся Стюарт от изменения поведения следователя, — все что смогу, даже из собственных средств. Скажем… тысяч двести золотых гиней?

Следователь поморщился:

— Я же предлагал вам как дворянин с дворянином. А вы сразу деньги. Значит, не договорились, — он аккуратно взял небольшой медный колокольчик, собираясь