Так завершается карьера сыщика в XIX веке - Михаил Леккор

class="p1">Надо сказать, что сам Константин Николаевич в свое детское время, кроме молока матери, сибарит такой, никакое другое не пил. Громким ревом он встречал любое предложение молока, кроме, как от этой родимой женщины. И теперь, разумеется, беспокоился за своего будущего ребенка. Яблоко ведь от яблони далеко не катится. Но если уж такое нехорошее, пусть такая будущая кормилица рвет отсюда!

Впрочем, Мария Николаевна категорически протестовала против такого варианта.

— Mon cher, — с возмущением говорила она, — ты можешь относиться ко мне плохо (это было неправда), ты можешь, как угодно относится ко мне (тем более), но ты должен понимать, кто я — великая княгиня и кто она — простая женщина из низов с грубыми манерами! Я не буду с ней болтать по душам и говорить обо всем!

По поводу женщины из народных низов Константин Николаевич мог бы напомнить об Анюте Ковалевой, так пролетевшей по жизни и почти оказавшейся на каторге. Слава Богу, с помощью самого действительного тайного советника 1-го класса, ей понемногу удалось улучшить свою линию жизни. Недавно она тоже родила в действительном браке. С мужем, в неплохом материальном положении она была счастлива. Дело не в этом.

Попаданец мог бы ей напомнить об отказе отношений великой княгини с представителями народных низов. Но вот манеры, да. Жена его с такими женщинами реально не водилась. НИ ЗА ЧТО и НИКОГДА. Константин Николаевич сам за этим приглядывал.

Так что пустой нумер.

В свою очередь, им была отвергнута после некоторого размышления и версия Марии Николаевны. Та предлагала кандидатуру очень любопытной белошвейки. Недавно принятая на пошив платьев жены, та совала свой нос, куда только могла. И где не могла, кстати, тоже, за что великий князь без всяких шуток обещал ее за такое любопытство нещадно выпороть.

Но нет, кроме гипертрофированного любопытства, она ничем подозрительно замечена не была. Обычная баба, каковых иного.

Константин Николаевич на это своей жене указал. И вообще, — подумалось ему, — они выбрали неправильное направление. Чтобы окончательно убрать с Маши любую подозрительность, надо было найти старую и очень близкую знакомую жены. НЕ СЛУГУ. Кто бы это?

Он уже почти угадал эту свою кандидатуру, но хотел бы, чтобы Мария Николаевна сама назвала ее.

— Но кто это? — мучительно закатила как бы в раздумье глаза его милейшая жена. И такой она была прелестная и трогательная, что Константин Николаевич не выдержал, схватил ее, стараясь не помять ребенка в животе, и расцеловал.

— М-м, — шаловливо облизнула губы язычком Мария, скосив глазами на мужа. И сразу притихла, пытаясь понять, кто же это? Неужели снова Анюта?

— Но у меня нет таких близких подруг, — недоуменно сказала она, — если только поверхностно княгиня Джавадзе? Но ведь не она?

Мария Николаевна умоляюще посмотрела на мужа с искренней просьбой не лишать ее единственной по-настоящему близкой подруги.

Увы, как раз этого великий князь сделать никак не мог. И ладно бы только его касалась княгиня. Но болтливый ее язычок нередко касался строгих государственных тайн. А это уже относилось к самому императору Николаю. Да-с. А Самодержец Всероссийский в этом отношении всегда очень строгий. Может так и надо?

Константин Николаевич немного знал эту княгиню. Белокурая украинка (и такое тоже бывает) из богатой дворянской семьи, она стала княгиней Джавадзе, выйдя замуж за богатого грузинского аристократа. Великий князь мог только посочувствовать тому за такой необдуманный поступок. Легкомысленная, болтливая, любвеобильная. Ужас какой.

Хотя он практически был уверен в этой версии, но, доведя жену и сына до дома, немедленно уехал в жандармское управление, где в бешенном темпе развил розыскную деятельность.

К вечеру он мог быть уверен, что говорливая княгиня будет строго запротоколирована и в этом сюжете можно будет поставить точку. Пора было вернуться к англичанам.

Нормальное рабочее утро добрым быть не может!

Этот лозунг из творчества любителей интернета XXI века этим утром нехорошо вспомнился Константину Николаевичу. Спать хочется, аж пожрать не могу!

Его жена сегодня ночью почти не давала спать сама и не позволяла спать своему несчастному мужу. Он не знал что точно, но ему кажется — о-ох! — любовью здесь и не бывало. Мгм, или бывало?

Все равно он должен сегодня быть у императора, как и договаривались, на аудиенции в 9.00. Такое раннее время было обусловлено тем, что Николай все же хотел вернуть свой рабочий распорядок. А, значит, зятя решил принять по-родственному, вне режима.

Вчера это поведение казалось нормальным, хотя и откровенно дурным. Но, конце концов, не всем быть монархами, кто-то должен оставаться поданными. После активной бессонной ночи как-то все стало видеться по-другому. Маше хорошо. А утром поела и снова спать. Только почему он так должен мучаться?

По приезде в Зимний дворец он вдруг увидел, что есть и другие несчастные. Николай I был откровенно не выспавшийся. Не от шалостей условного Амура. Все-таки ему было уже под пятьдесят, и любая ломка распорядка дня негативно влияла на его моральное и физическое состояние.

— Я думаю, перед разговором нам надо, по примеру нашей бабки Екатерины Великой, отпить крепкого кофию? — с ходу предложил император, логично предполагая, что семья князей Долгоруких, настолько же родовитых, насколько небогатых (как князья, конечно), скорее всего, дорогой кофий много не потребляли. И почти наверняка не знают, когда и для чего его вкушают.

И вообще-то он почти был прав. Во всяком случае, Константин Николаевич кофий пил нерегулярно. Но вот Георгий Васильевич в XXI веке пил кофе практически каждый день. Причем не то что он его любил, но кофе готовился быстрее и проще. Надоел тогда до изжоги. Но в XIX веке на бескофейной диете он вдруг воспылал страстью к этому напитку, и с удовольствием отнеся к инициативе своего августейшего сюзерена.

Они не спеша пили крепчайший кофе, закусывали его горечь печеньем и говорили про жизнь. А от чем говорят мужчины, когда они одни? Да про самое дорогое в их жизни — про женщин.

При том Николай говорил, как отец, а Константин Николаевич, как муж. То есть речь у них шла про Марию Николаевну.

Как и предполагал великий князь, император, будучи отцом, совсем не обозлился на любимую дочь. А вот, как монарх, он желал услышать подробности от окружающих, и, в первую очередь, от ее мужа — великого князя Константина Николаевича.

Еще бы! Хотел бы он или не хотел, но попаданец прочно врос и в семейство Романовых, и в политическую жизнь России