Четвертая подсказка - Кацухиро Го

– Отвечай. Если действительно хочешь стать моим товарищем.

– Если отвечу, вы, господин Исэ, будете рады?

– Да, буду рад.

– Будете рады потому, что вам это по работе зачтется?

Настала очередь Исэ промолчать.

– Я ж не против. Ни чуточки, ни чуточки не против. Я вообще рад буду, если благодаря мне у вас будет больше достижений на работе. Но согласитесь, этот мир устроен нелепым образом. Может ведь случиться так, что ваше, господин Исэ, достижение в этом расследовании присвоит себе кто-то другой. Я слышал это от Большого Учителя. Что таких подлецов всюду полно – и в компаниях, и в организациях разных…

Грудь Исэ пронзила острая боль.

– Слушай, ты будешь рассказывать или нет?! Ну!

– Буду, буду. Но я готов рассказать, только если это будет зачтено как ваше, господин Исэ, достижение.

Глядя на заискивающую физиономию Судзуки, тот вспомнил ставшего затворником своего младшего брата. Однажды Исэ по какому-то поводу отругал брата: «Никогда не видел более никудышного человека, чем ты!» Брат встретил ругань с подобострастной улыбкой: «Раз так, можешь использовать меня в качестве персонажа в своей повести. Буду рад, если таким образом окажусь тебе полезен…» Эти слова стали толчком для учившегося на филфаке Исэ: он отказался от идеи заниматься литературным творчеством и решил стать полицейским. Понял, что иначе написал бы портрет брата в повести, а тот получил бы от прочитанного удовольствие…

– Моим достижением, говоришь? – Эти слова Исэ выплюнул вместе с воспоминаниями. – И как, по-твоему, я смогу доказать это?

Как? Заставить Судзуки сказать в присутствии Киёмии: «Мне понравился господин Исэ, поэтому я и решил ему рассказать»? Чушь полнейшая!

– Я ведь до конца дела даже на улицу выйти не могу.

– Тогда позвоните отсюда по телефону.

– Что ты сказал?

– Позвоните отсюда по телефону. Кому-нибудь, кому вы доверяете. Сообщите то, что я вам скажу, такому человеку, который вас, господин Исэ, ни в коем случае не предаст.

Это ловушка? Бдительность Исэ оказалась сильнее его нетерпения.

– В обмен на это у меня будет к вам одна просьба. Я хотел бы, чтобы вы уничтожили мой смартфон.

– Смартфон?!

– Да, смартфон. Я был уверен, что потерял его – и я на самом деле его потерял, – но сейчас наконец вспомнил, где оставил его. Меня осенило: это было именно там! А в смартфоне, признаюсь, осталась история просмотра неприличных сайтов, в нем и непристойных фотографий полно. Если меня арестуют по ложному обвинению – ничего не поделаешь, но я не хочу, чтобы все это попало кому-то на глаза. Прошу вас, господин Исэ. Речь идет только о смартфоне; это все, что мне нужно. Пожалуйста, уничтожьте его. Пожалуйста, чтобы я обрел покой в будущей жизни. Господин Исэ, мы ведь друзья, не так ли?

Исэ смотрел, как Судзуки пресмыкается перед ним, и на смену смятению в его мыслях стал приходить порядок. В конце концов, какая разница, ловушка это или нет? Первоочередная задача – выяснить, где жилище Судзуки. Смартфон ведь важное вещественное доказательство. «Разумеется, я не стану его уничтожать. Я его тщательно исследую. А потом выспрошу у Судзуки, где находится его дом. Тогда кое-как получится оправдать мою отговорку: “Перед тем, как доложить о его словах, я решил убедиться, что они – не ложь”. Тогда меня не будут упрекать в индивидуальной игре, и тогда, наверное, на мой счет будет записано достижение высшей категории. Я смогу отплатить всей этой публике – этому Киёмии, этим грубым и бездарным дознавателям из Столичного управления, отплатить Тодороки и Цуруку – всем тем, кто использует меня только как удобного стенографиста. Смогу продемонстрировать свои способности руководству. Хотя… Однако… Нет, однако, хотя…»

– Адрес я пока не могу вспомнить. Но в смартфоне он должен быть. Думаю, я смогу оправдать ваши ожидания, господин Исэ.

– Хорошо, а как я, по-твоему, могу «незаметно позвонить»? Если это дело вскроется, из меня ж начальство отбивную сделает.

– Да будет вам. Здесь нет никого – кроме меня и вас, господин Исэ.

Зрачки Судзуки слегка сузились. Исэ почувствовал в них странное тепло. Неприятный осадок, остававшийся в душе, превратился в ясное понимание.

«Ростом на голову выше меня, человек, с которым мы в один год поступили на работу в полицию…»

– Звоните же.

«Случившаяся тогда история была форс-мажором. Я присвоил себе его достижение – потому что меня тогда черт попутал».

– Давайте же. Быстрее.

Исэ достал свой личный смартфон. Дисплей показывал девять часов тридцать минут утра. Пока Исэ пролистывал свои контакты, в глубине его сознания невольно возникла мысль: «Вот бы сейчас открылась дверь…»

16

Сара закончила писать рапорт прямо перед тем, как в отделении полиции Кодзимати началась суматоха. Она чуть не теряла сознание от запаха, исходившего от подмышек Господина Регбиста, широкими движениями потягивавшегося рядом с ней.

«Не знаю, есть ли у меня право упрекать его в этом… Прошло уже больше двадцати четырех часов с тех пор, как я приступила к работе. С утра прилежно выполняла свои обычные обязанности, доставила Судзуки в отделение, затем меня стали посылать с одного места на другое, и, в довершение всего, я оказалась вовлечена в инцидент с бомбами. Мне сделали выговор за игнорирование приказа, и вот теперь я веду тяжелую битву с этими мелкими буквами… Но главный мой враг сейчас, который страшнее даже повелителя ада Эммы, – это дух сонливости. Ну и, разумеется, за все это время я ни разу не приняла душ».

– Почерк у тебя как у мужчины. – Господин Регбист заглянул под руку Сары. Похоже, угловатые иероглифы, которыми Сара заполняла документы, производили одинаковое впечатление на всех, кто их видел. Ответ Сары тоже был стандартным:

– Я занималась чистописанием. По настоянию отца, с самого детства.

Характер отца, офисного работника в небольшой компании, был беспечным. В хорошем смысле он был добр к жене и детям, в плохом – был нетребовательным отцом. Сара почти не помнила, чтобы отец ее когда-нибудь ругал. Его любимым занятием была игра го. Иногда – рыбалка. Бывало, что он, будто вспомнив, приглашал детей составить ему компанию, но ни оба старших брата, ни младший брат, ни сама Сара почти никогда не принимали его приглашений. Отец не делал недовольное лицо. Даже когда ему все отказывали, он только улыбался и говорил: «Понимаю, понимаю», а затем с легким сердцем выходил из дому, просто сказав: «Пока». Такой он был человек. Никогда не давал дочери навязчивых советов по поводу выбора ее