Лёгкое Топливо - Anita Oni

— Пока не намерен. А впрочем, Ривз, — сказал он, внезапно сменив тон, — пошёл вон.

Тишина в трубке резала ухо: Томми даже дышать перестал.

— Н-но я… Блэк… — залепетал он.

— Или вон, или запрись в подвале, и чтобы ни звука оттуда не доносилось до самого утра. Выйдешь, когда я скажу, — наказал Алан и сбросил звонок.

— Стажёр, — пояснил он, разведя руками.

— И часто ты запираешь стажёров в подвале?

— Только по вторникам. В среду они сидят на чердаке. Ну так что, испытаешь «Беретту»?

Девушка согласилась лишь из желания подержать в руках культовый пистолет. Стрелять из него оказалось взаправду сложнее. Наконец она призналась, что ей куда интереснее наблюдать за самим Блэком в деле.

Тот не спорил. Ему это зрелище тоже доставляло эстетическое удовольствие. Зрелище, действие, шум, приглушённый наушниками… Запах машинного масла, расплавленной стали и серы. Горячий металл в руках — как зажжённая сигарета. Нет, лучше: сигареты по капле отнимали его жизнь (если верить врачам и DHSC [2]), а оружие давало возможность самому отнять жизнь у кого-то. Всю. Целиком. Без остатка.

А сейчас, помимо прочего, у него была аудитория. Малая, неискушённая — восхитить её было так просто. Раньше он ходил в клуб один или с кем-нибудь из «своих», кого не впечатлить скоростью или меткостью.

Иногда даже такой безделицы хватает, чтобы поднять себе настроение. Не целенаправленно его создавать, а чувствовать, как улыбка сама проступает на лице, как позабытый рисунок на запотевшем стекле.

* * *

И всё-таки самым главным был не вопрос, почему он решил пригласить её в тир, — ответ на него отыскался в этой самой улыбке.

Главный вопрос был таков: отчего он решил позвать эту девушку в гости?..

[1] Сэр Бернард Хоган-Хоу — начальник полиции Лондона с 2011 по 2017 годы. Как раз в тот период он сообщил, что планирует подавать в отставку.

[2]Department of Health and Social Care (DHSC) — Департамент здравоохранения и социального обеспечения, аналог российского Минздрава.

Сцена 34. Striscia l’immondizia

Поехали к нему без лишних слов.

Путь занял двадцать минут — по зелёной волне светофоров, в кондиционированной тишине «Ягуара». Улицы дробили дождевые капли октября, асфальт тёк чугунной рекой, и в его волнах Нале чудилось продолжение стрельбы: дрожь в руках, сбитый прицел и мишени, которые не желают играть в поддавки.

Наконец она подняла взгляд на белеющие фронтоны, выступающие из сумрака силуэтами разряженных в пух и прах привидений викторианской эпохи.

— Белгравия? А ты непрост.

— Только сейчас поняла?

Он обогнул площадь, демонстрируя панорамные виды, — отчасти ради того, чтобы не выдавать кратчайший путь к дому. Свернул в переулок, затем в полукруглую арку. Просквозил меж дворовыми фасадами и плавно затормозил у изумрудных гаражных ворот.

— Зайдём с парадного входа, как приличные люди, — предложил он. — Машину я припаркую потом.

— Это и есть настоящие белгравские мьюзы?

— Напротив — да. Роскошь не напоказ. Соседи — милейшие люди.

— А что они могут сказать о тебе? — лукаво спросила Нала, следуя за ним к сквозной арке.

— Ну, лично я слышал, как почтенная леди из торцевого дома сплетничала об одном господине с пуленепробиваемым взглядом. Он носит галстук, как монарх — корону, говорила она, и произносит такие сложные фразы на латыни, что, право, я теряюсь в догадках: либо этот тип способен вызвать дьявола, если нужно, либо сам дьявол и есть — под прикрытием.

— И ты уверен, что речь велась о тебе?

— Других таких господ на улице я не встречал. Или ты скажешь, приметы не совпадают? Может, это и не про меня, но, знаешь — si vis pacem, para bellum. Ну или para infernum, [1] коли на то пошло. Сюда, пожалуйста.

Прежде чем открыть дверь, Алан прислушался к вечерней тишине, чтобы определить, не нарушат ли её какие-нибудь неугодные звуки. Рабочие должны были уже уехать, Ривз — тихо сидеть в подвале, но с этими бестолочами никогда не знаешь, чего ожидать.

Переступив порог, Нала первым делом сбросила обувь и зашагала по мраморному полу босиком.

— Брр, холодно.

Алан без слов предложил ей домашние туфли. Подал руку и галантно проводил девушку на верхний этаж, в гостиную.

— Вот и обещанный экран. Впечатляет, не правда ли?

Нала попыталась скрыть изумление и смущение за смешком.

— Впечатляет? Тебе стоит как-нибудь посмотреть на нём болливудскую классику. Наверняка уже на второй минуте начнёшь плясать вместе с героями, поддавшись эффекту присутствия.

— Пожалуй, воздержусь. Лучше полистай свои снимки. Садись.

Он перекинул фото с телефона и оставил ей пульт. Сам удалился заварить чай. Заглянул заодно в гараж и грязно выругался под нос: пол и стены в оскорбительных брызгах разной степени белизны, словно кто-то бросил гранату в бидон с молоком.

Вернись он сегодня один, непременно набил бы Томасу морду.

Убедившись, что пятна на полу высохли, Алан припарковал «Ягуар».

Когда он вернулся наверх, гостья рассматривала фотографию воскресного застолья, угодившую в подборку. Алан сделал её по настоянию тётушек, отослал матери и до сих пор не убрал с телефона. Сам он на снимке отсутствовал, и сейчас возблагодарил за это небеса.

— Ух ты! — восхитилась Нала, указав на достопочтенную леди Кэролайн, — не знала, что ты знаком с мисс Марпл. Это её дом? Очень похож.

— Можно и так сказать, — согласился Алан. — Только эта мисс Марпл не имеет привычки прикидываться безобидной старушкой и почитает Христа чуть более яро, чем заявлено в сценарии. А также она не испытывает тягу к расследованию убийств, но знает свыше десяти способов склонить собеседника к суициду.

— А как насчёт женщины в центре? Напоминает одну французскую актрису… сейчас имя не вспомню…

— Да. Она та ещё «французская актриса», — подтвердил Блэк и сменил фото. — О, я вижу, ты всё-таки засняла мою душу.

В самом деле, на снимке, который Нала сделала у полуночной витрины, в отражении виднелся человек, окружённый голубоватым сиянием и отбрасывающий длинную тень — хотя никаких прямых источников света поблизости не имелось.

— Похоже на то. Вот только ни рогов, ни крыльев не видно.

— Тем лучше. Не терплю банальностей.

Он протянул девушке чашку — зелёный чай с молоком, цветом напоминающий снег в карамельном сиропе. Сам устроился в кресле, закинув ногу на ногу.

Гостья указала на сферу на столике:

— Кто жил в аквариуме?

— Никто.

Алан сказал это мягко, слегка ироничным тоном. Не в качестве отговорки — так оно и было. Элеонора