Замок проклятых - Ромина Гарбер

Я вглядываюсь в отражение и гадаю, сработает ли заклинание. Каково это – видеть собственное лицо и понимать, что это не твое лицо, слышать свой голос и знать, что это говоришь не ты? Она будет говорить как я? Двигаться как я?

Я моргаю и неожиданно осознаю, что отражение машет мне. Я прикасаюсь к зеркалу, его поверхность больше не твердая. Пальцы скользят сквозь стекло, я прижимаюсь носом, чтобы понять, смогу ли я дышать там внутри… И зеркало затягивает меня. Я в кромешной тьме, нет рядом ни дяди, ни тети. Я будто парю в безвоздушном пространстве.

– Ау-у?

Мой крик не звучит в этом пространстве – либо я потеряла голос, либо слух, либо и то и другое. Я смотрю на свои руки, они как будто бестелесны. Я призрак.

Я нервно вздыхаю, потому что перед моими глазами вдруг начинают меняться картинки. Я вижу себя на разных этапах детства и отрочества, сотни воспоминаний теснятся передо мной, и все одновременно. Но эти моменты мне незнакомы. Тео прав: Антонелла жива, и она в другом замке.

Другой замок

Глава 21

Я вижу миллион изображений сестры, которые накладываются друг на друга, такой коллаж в виде временной шкалы.

Мне вспоминается «Алеф» – рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса, папа его очень любил. Алеф – это точка в пространстве, которая вмещает в себя все сущее, окно во Вселенную, неотфильтрованное, неискаженное. Мне кажется, я смотрю в это окно прямо сейчас.

В некоторых изображениях Антонелла – малышка, в некоторых – подросток. Я стараюсь сосредоточиться на каком-то одном из них, и в мозгу возникает воспоминание.

Антонеллу окружают какие-то юные существа, это не дети, но все они в одинаковых серых плащах. Похоже на какую-то школу.

Мне хочется разглядывать только сестру, но она и остальные существа собрались в большом зале, который как будто… живой.

Кроваво-красные стены выглядят будто органы гигантского тела. В этих стенах черные вены, которые ведут, скорей всего, в другие помещения замка.

В зале слышны взволнованные вздохи и перешептывания.

– Невероятно, мы встретимся с дедушкой!

– Первый раз у нас вдруг отменили занятия!

– Как думаешь, зачем нас здесь собрали?

Я понимаю все, что они говорят, как если бы они говорили по-английски, но что-то подсказывает мне, что это действует магия Ла Сомбры, а не мое великолепное знание испанского.

На сцене появляется высокое существо в черном плаще с капюшоном. В зале сразу же воцаряется тишина, существо на сцене будто управляет каждой молекулой воздуха. Его лицо скрыто, но все чувствуют огромную энергию, исходящую от него, даже я ее чувствую. Энергетика этого существа невероятно могущественна, она будто бы искажает пространство вокруг себя.

Я сразу понимаю, что передо мной… Бралага.

– Я так рад видеть вас, дорогие внуки!

Трудно описать его голос. Он еще более потусторонний, чем у Себастиана, о нем не расскажешь словами. Голос словно рождается в океане или нисходит с неба.

– Это огромная радость – видеть ваши лица, их так много. Я горжусь вашими успехами и счастлив сообщить, что скоро наступит день, когда ваше обучение подойдет к концу.

Недоуменный шепот проносится по залу, ясно, что никто из учеников не знал, что их обучение может закончиться.

– Этот замок существует вне времени и пространства, – продолжает Бралага. Я перевожу взгляд с Антонеллы на остальных, все в полном замешательстве. – Для вас удивительно, что что-то может подойти к концу, потому что замок – это все, что вы знаете, и вы всегда следовали одному и тому же распорядку дня. Таков ваш мир, и никто из вас не знает, каков он за пределами замка. Вы никогда не выходили за его стены.

Я никогда в жизни не видела такой растерянной аудитории. Все настолько потрясены, будто они даже не догадывались, что существуют такие вещи, как «до» и «после», а не только бесконечное настоящее.

– Этот дом я превратил в межпространственное убежище для моих потомков, – объясняет Бралага. – Вы знаете, что чужаки постоянно пытаются проникнуть в него. Когда чья-то нога, кулак или хвост пробивает стены нашего дома, мы защищаемся. Вот почему вы, мои внуки, должны тренироваться, чтобы стать еще сильнее. Только некоторые, лучшие из вас, будут выбраны для другой миссии. Мы встретимся с вами за стенами замка.

В зале воцаряется необычная тишина, воздух будто наполняется каким-то странным беззвучным напряжением. Я изучаю Антонеллу и других и понимаю, что до сегодняшней минуты этот замок был для них целым миром. Ничто, кроме него, не имело значения, не существовало просто. И внезапно им брошен вызов. И все полны надежд, всем хочется достичь цели. Это их первый опыт, первое переживание времени.

– Избранные не будут больше называться просто внуками, – говорит Бралага. – У них появятся собственные имена.

Все переговариваются, обсуждают услышанное, я снова смотрю на сцену. Бралага исчез.

Одноклассник с огненно-красными волосами и крыльями, торчащими из-под плаща, наклоняется к моей сестре и говорит:

– Тебя ни за что не выберут.

– Ее могут выбрать только как самую худшую из внуков Бралага, – говорит шарообразное существо с огромным глазом.

Оба хихикают. Я злюсь на них, но даже мне трудно не заметить, что человеческое тело сестренки не выглядит таким уж впечатляющим по сравнению с телами остальных собравшихся в зале существ. Самое грозное в ней – это ее сколотый передний зуб. На фоне одноклассников она кажется щуплой и маленькой.

И все же Антонелла гордо выпячивает грудь и говорит:

– Я такой же крови, что и ты!

Красноволосый свирепо смотрит на нее.

– Тебе здесь не место!

Похоже, он не в первый раз говорит такое моей сестре, ее это не задевает. Ей скорей смешно. Она слишком часто слышала это оскорбление, и теперь ей все равно. Однако после объявления Бралаги в словах одноклассника появился новый смысл – не оскорбительный, а многообещающий.

Я как будто читаю мысли Антонеллы: «А что, если и правда мое место не здесь».

В следующей сцене я вижу свою сестру и других детей – все больше нее. Они стоят в круглой комнате с зеркальными стенами и смотрят на свои отражения.

Одноклассники моей сестры физиологически почти такие же, как люди, но у них есть еще потусторонние особенности, которых нет у Антонеллы. Помимо того, что некоторые из них с крыльями, чешуей или рогами, их повадки и манеры демонстрируют природу более дикую, чем человеческая,