Замок проклятых - Ромина Гарбер

– Что там у тебя? – пристает к ней Красноволосый.

Сестра отступает и нервно оглядывается по сторонам, ясно, что она сейчас побежит. Двое одноклассников подходят сзади и хватают ее за руки, так что она не может шевельнуться.

Антонелла вырывается и кричит:

– Пустите меня!

Красноволосый улыбается и тянется к карману Антонеллы.

– Ну-ка посмотрим, что ты там прячешь! Ай!

Он сбрасывает черный ротик с пальца, тот лопается, кровь брызжет в разные стороны. Красноволосый свирепо смотрит на сестру, обнажая острые клыки.

– Ты специально это сделала?!

Антонелла взлетает в воздух, как ракета.

Одноклассники веселятся, она кричит, умоляет их перестать. Они делятся на команды и перебрасывают ее, будто она мячик. Команда Красноволосого «промахивается», не ловит ее, и Антонелла падает на землю. Она едва успевает перевести дух, как ее снова хватают и подбрасывают в воздух – снова и снова, пока она не теряет сознание.

Антонелла приходит в себя в лазарете на кровати, напоминающей открытый гроб. Она садится и вспоминает, где находится и что с ней произошло. Ее тело в синяках и бинтах, но она встает с кровати и выходит из комнаты. Снова направляется в Атриум, только на этот раз она не прячется. Она открыто разглядывает дверь, будто ее совсем не волнует, что ее могут поймать.

Антонелла берется за ручку двери. Она даже не вздрагивает, когда шипы ранят ей руку. Сочится кровь, ручка поворачивается и… дверь открывается.

Глава 22

Воздух в Атриуме серый, такого цвета бывают облака перед грозой. Стен здесь как будто нет, а пол выглядит так, словно сделан из измельченных черных бриллиантов.

Я не могу понять, что это за странное пространство, оно словно существует за пределами другого замка, даже за пределами мистического мира.

Антонелла идет вперед, и по обе стороны от нее возникают призрачные двери. Они не материальны, это прямоугольные черные отверстия, каждое из которых как-то по-особому притягивает к себе.

Антонелла идет и идет, как будто пытается найти дверь, которая притянет ее к себе сильнее остальных. Ее внимание привлекает не черная, а кроваво-красная.

Красный дым, клубящийся вокруг этой двери, выглядит не как нечто воздушное, а скорее как море, кровавое море. Как только сестра делает шаг к этой двери, что-то происходит с соседней.

Из черного отверстия валит черный дым, и сестра замирает, она слышит приближение чьих-то шагов.

Антонелла испуганно оглядывается в поисках укрытия и, не найдя его, надевает капюшон, чтобы скрыть лицо.

Сначала мне кажется, что сестра пропала, ее поймают, но вдруг ее плащ становится черным, а сама она неожиданно становится такой же высокой, как три приближающихся инструктора.

Она научилась колдовать! Похоже, сестра последовала совету преподавателя и проработала одну из техник.

Антонелла присоединяется к другим администраторам, притворяясь, что она одна из них. Инструкторы собираются вокруг отверстия, из которого валит черный дым, который постепенно заволакивает все пространство. Дым постепенно рассеивается, и появляется ребенок с черными глазами.

Инструкторы-преподаватели поспешно уводят нового ученика, Антонелла смотрит им вслед. Она, должно быть, задается тем же вопросом, что и я: так ли она выглядела, когда перешла через границу в этот мир?

Антонелла возвращается к своему прежнему обличью и идет вперед, пока не оказывается в новом помещении. Она входит в величественный золотой зал с дюжиной окон и куполообразным потолком. Я разглядываю рисунки, расположенные кругом, и мне вспоминаются двенадцать созвездий. В каждый рисунок над каждым окном включено какое-то слово. Все вместе эти рисунки, расположенные кругом, напоминают большой циферблат.

Антонелла останавливается у одного из окон. Она так долго смотрит в него, что мне становится интересно, и я подхожу поближе, мне хочется взглянуть, какой из окна открывается вид. Но это не окно – это зеркало.

В нем, однако, ничего не видно, нет даже отражения сестры. Я поднимаю глаза и вижу над зеркалом надпись: «Кайдоз». Сестра подходит к следующему зеркалу, отражения опять нет. Надпись над ним: «Сиранул». Антонелла переходит к следующему зеркалу, едва смотрит в его сторону, потом резко останавливается и поворачивается к нему. Отражение есть! Я смотрю на надпись: «Земля».

Сестра подходит поближе и касается стекла. Как только ее пальцы прикасаются к зеркалу, она закатывает глаза и дрожит всем телом. У нее страшные судороги, тело сотрясает дрожь. Я оглядываюсь, мне хочется позвать на помощь, но в зале никого нет. С каждой секундой припадок Антонеллы становится все мучительнее. Наконец судороги прекращаются, и зеркало засасывает сестру.

Я прохожу за ней, и мы оказываемся в маленькой комнате с такими же живыми красными стенами, как в замке. Мне недосуг разглядывать комнату, в которой мы оказались, потому что все мое внимание сосредоточенно на Антонелле. Она свернулась калачиком на полу и дрожит. Мне кажется, что у нее снова приступ, но потом она садится, и я замечаю, как изменилось выражение ее лица: энергия появилась в ее взгляде, раньше ее не было.

Я оглядываюсь, но в этой пещерке нет ничего, кроме больших песочных часов. Почти весь песок уже высыпался из верхней емкости в нижнюю. Крупинки падают медленно, но скоро время истечет. Антонелла подходит к ним и осторожно прикасается к стеклу, но ничего не происходит.

И тут ее глаза вспыхивают, ей явно приходит в голову идея. Она надавливает рукой на верхнюю часть часов, будто хочет их перевернуть.

– Не стоит этого делать.

Сестра резко оборачивается. Фигура в капюшоне проходит в комнату сквозь зеркало.

Сестра в тоске смотрит на наставника, вероятно, ожидая боли или наказания, а может, и того и другого. Но наставник молчит и не двигается с места.

– Почему? – решается она спросить.

В первый раз она, можно сказать, дерзит преподавателю, вероятно, неизбежность наказания или очередной провал спровоцировали эту дерзость. Похоже, ей уже все равно, что с ней будет.

– Время – это неизбежное проклятье, от него нельзя излечиться, – говорит фигура в капюшоне. – Его нельзя убить или остановить, и управлять им невозможно. Эти песочные часы – твой верный помощник. Они делают время видимым, и потому оно не может подкрасться к тебе незаметно.

Голос этого инструктора почему-то кажется знакомым.

– Кто ты? – спрашивает сестра, она тоже узнала голос.

Фигура делает шаг вперед, и Антонелла отступает. Она похожа на испуганную птичку, готовую вот-вот сорваться с ветки и улететь. Потом инструктор откидывает с лица капюшон.

Лицо, открывшееся нам, кажется нематериальным, потусторонним, но очень знакомым. У него длинные серебристые волосы, а глаза как будто переливаются всеми цветами радуги. Он чем-то похож на Себастиана, но создается впечатление, что