Изъян - Алекс Джиллиан

Открывая первое сообщение, невольно задерживаю дыхание. Мне нечасто приходится лгать, и ещё реже меня ловят на обмане. Поэтому мое смущение нетрудно понять.

Алина_Рокс42: Как ты? Нормально добралась? Не обиделась, что я тебя не дождалась? Мне недвусмысленно намекнули, чтобы я свалила, так что… В общем, сама понимаешь. К тому же Тео можно доверять, и, если я правильно поняла, вы друг другу не чужие люди. Могла бы и сразу сказать))) Или для тебя эта встреча тоже была сюрпризом? Надеюсь, что приятным. Я бы душу отдала за такое знакомство.

Я перечитываю строки несколько раз. Тёплая, живая интонация, привычная лёгкость — ни намёка на упрёк. Напряжение, сковывающее грудь, постепенно спадает. Тёплая волна облегчения прокатывается по телу, по губам расползается улыбка. Зря я так переживала. Похоже, Алина не затаила обиды.

Глубоко вдохнув, я прокручиваю чат дальше и открываю второе сообщение.

Алина_Рокс42: Ну и куда ты пропала? Я уже все ногти сгрызла от любопытства. Ты просто обязана рассказать мне все подробности. Кстати, насчет завтра. Я заберу тебя в то же время. Идет? Если ты договорилась с Тео, то напиши мне заранее. Мне он пока не отвечает(((Видимо, слишком занят тобой.

Я уже собираюсь ответить, написать, что никакой конкретной договоренности с Хартом нет, и ее предложение меня более чем устраивает, но взгляд цепляется за последнее уведомление, которое выбивается из общего тона.

Алина_Рокс42: Ева, если сложности в отношениях с мужем — это вершина твоих проблем, то клуб не лучшее место для их решения. Лучше обратись к семейному психологу. Это гораздо дешевле, а главное — ты всегда сможешь передумать и отменить приём. Ordo Simetra таких привилегий не даёт.

Повторно прочитав сообщение, я убеждаюсь в том, что мне не показалось. Это не дружеский совет, а завуалированное предупреждение с едва уловимым налетом угрозы. Я сжимаю телефон сильнее, ощущая, как холодеют пальцы. Неприятное предчувствие тугим комком сворачивается под рёбрами.

Что могло случиться за несколько часов? Почему тон Алины так резко изменился? В голове рождаются две версии, и обе звучат неправдоподобно. Либо её кто-то заставил написать это сообщение, либо писала его вовсе не она.

В груди растёт глухое раздражение, смешанное со страхом. Мысли бьются, как мотыльки о стекло, и от их беспорядочного трепета тревога внутри только нарастает.

Я закрываю чат и несколько секунд смотрю на своё отражение в тёмном экране телефона. Бледное лицо, заострённые скулы, напряжённая линия губ. Кажется, что даже глаза изменились — потускнели, утратив обычную мягкость. С каждым днём я всё меньше узнаю себя.

Чтобы не дать панике окрепнуть и захватить меня целиком, я возвращаюсь к будничной механике утренних сборов. Открываю шкаф и выбираю одежду. Строгий костюм с идеально выглаженными стрелками на брюках, белая блузка, тёмный пиджак. Плотная ткань даёт ощущение защищённости. Высокие каблуки добавляют несколько сантиметров роста и уверенности, заставляя держать спину ровнее.

Покрутившись перед зеркалом в прихожей, я наспех подкрашиваю ресницы и наношу блеск на губы. Всего несколько штрихов и отражение начинает меняться. Немного цвета разбавляет нездоровую бледность, делая взгляд более выразительным, а изгиб губ — подчеркнуто чувственным.

Бросив в сумку телефон, закрываю дверь и выхожу на улицу. Солнце бьёт прямо в глаза, ослепительно отражаясь от окон соседнего дома. Воздух сухой и прозрачный, наполненный тихим гулом просыпающегося города. Поздоровавшись с соседкой, выгуливающей упитанного мопса, я приветливо улыбаюсь. Женщина отвечает кивком, а её собака дружелюбно хрюкает, облизывая мои туфли.

— Понаставили тут, загородили весь проход, — недовольно ворчит соседка, указывая на припаркованный напротив подъезда серебристый Мерседес. — Полдвора на стоянку угробили, а им все мало…

Я изумленно замираю, уставившись на знакомый автомобиль. Сердце делает короткий, болезненный скачок, и на несколько секунд всё вокруг словно теряет звук. Соседка продолжает бубнить себе под нос, но я не могу разобрать ни слова.

На отполированном капоте Мерседеса играет солнце, отбрасывая на асфальт яркие блики. Рядом, чуть склонив голову, стоит Теодор Харт и что-то быстро печатает в своём телефоне. Выражение лица максимально собранное и сосредоточенное. Парадоксально, но в неподкупном утреннем свете он выглядит еще привлекательней. Тонкие лучики морщин возле глаз и между бровей не добавляют возраста, а скорее делают его более живым. Седина на висках почти незаметна и сливается с пепельным цветом волос, которые нещадно треплет ветер. Стильный светлый пиджак распахнут на груди, позволяя рассмотреть белую рубашку и бежевые брюки.

Всё в нём — от лёгкого прищура и резко очерченных скул до уверенной позы — кажется гармоничным и притягивающим взгляд. Даже ворчливая хозяйка мопса внезапно застыла, попав под его магнетическую ауру.

Харт наконец отрывается от телефона и, подняв голову, замечает меня. Пристальный взгляд на секунду сцепляется с моим, а потом медленно соскальзывает вниз, дотошно изучая все, что попадается на пути. Удовлетворив свое бесцеремонное любопытство, он убирает телефон в карман и делает шаг в мою сторону.

— Доброе утро, Ева, — произносит он низким, глубоким голосом, в котором удивительным образом сочетаются тепло и контроль.

Я удивлённо вскидываю брови, до глубины души пораженная его спокойствием. На лице Хартa появляется лёгкая обезоруживающая улыбка, словно его появление в моем дворе — не повод для объяснений, а нечто само собой разумеющееся.

— Ты зачем приехал? — напряженно бросаю я, с трудом сдержавшись от более грубой формулировки.

— Есть разговор, — с непреклонной уверенностью отвечает он. — Сядь, пожалуйста, в машину.

Если бы не любопытная соседка, глазеющая на нас с возрастающим интересом, я бы послала его подальше — тактично и с вежливой улыбкой. Но какой смысл устраивать сцену под прицелом чужих глаз? К тому же мне нужно как-то выяснить, какого черта он приперся с утра пораньше. И лучше это сделать в салоне автомобиля, где нет лишних ушей. Не съест же он меня, в конце концов. На каннибала вроде не похож.

Я сглатываю, задерживаю дыхание и делаю шаг к открытой двери. В салоне пахнет кожей и лёгкой горчинкой парфюма. Впрочем, точно так же, как и вчера. Садиться не хочется, но любопытство берет верх. Я опускаюсь на сиденье, закрывая за собой дверцу, и терпеливо жду, когда Харт обойдет машину и сядет за руль.

Заняв место водителя, он сразу же заводит двигатель, тот откликается мягким урчанием. На панели вспыхивают индикаторы, и Мерседес начинает плавно двигаться в сторону выезда из двора. Объясняться Тео не спешит, и мне приходится взять инициативу в свои хрупкие руки.

— Ты хотел поговорить. —