Зеркала-озера - soverry

— Это и правда очень вкусно.

— Обычный мятный чай, но Марта сама его составляла. Ей нравится составлять чаи или всякие замысловатые сборы. Она говорит, что это успокаивает.

— Для этого явно нужно нехилое терпение и талант. Мама Игоря сама собирает и сушит многие травы, на это уходит целая уйма времени.

Лета пьет чай крупными глотками, а Алёна не решается даже немного хлебнуть. Слишком горячий, она точно обожжется. Но для Леты такой проблемы не возникает: в ее чашке остается чуть меньше половины, когда она возвращает свое внимание требовательной и внезапно разыгравшейся кошке.

— Если ты перестала мне отвечать, потому что тебя что-то беспокоит, то сейчас самое время рассказать, что стряслось, — подсказывает она, и Алёна непроизвольно крепче вцепляется в чашку, греющую ее ладони.

— Да, — задумчиво отвечает Алёна. — Ты права.

Она дует на чай, тянет время, но подходящие слова никак не находятся. Поэтому, наверное, она решает заговорить, не заботясь о словах. Сказать как-нибудь, а там разобраться по ходу диалога.

Она говорит:

— Тот ботинок… Тот, что был прибит к главному зданию школы, это же ты его нашла, да?

Лета встречается с ней взглядом, перестает играть с кошкой и делает глоток.

— Все так, — спокойно соглашается она. — Ты поэтому меня избегала?

Такая прямота и открытость застают Алёну врасплох. Она медленно кивает, и ее голос звучит несколько нерешительно, когда она продолжает задавать интересующие ее вопросы. Те самые, что не давали покоя ей вот уже целую неделю.

— Это ты сделала?

— Нет.

— Я тебя ни в чем не обвиняю, но, согласись, что это странно? Сначала ты находишь ботинок, приходишь к закрытой школе, а потом тот же ботинок спустя время обнаруживают с прямой угрозой.

— Это было бы странным, — соглашается Лета, тяжело выдохнув, — если бы в кабинет Карины Павловны никто не влез.

— В смысле? — непонимающе спрашивает Алёна и придвигается чуть ближе.

Лета допивает остатки чая, отставляет свою кружку на тумбочку и упирается обеими ладонями в кровать, чуть откинувшись назад.

— После того, как вы меня видели у входа в школу, я пошла прямиком к директрисе. Если ты не забыла, именно я предложила организовать поисковый отряд. И свою находку я, конечно же, отдала ей. Ботинок был в ее кабинете. О том, что он там, знали всего несколько человек. После занятий в понедельник она вызвала меня к себе и спрашивала, не говорила ли я кому-то о находке. Но кому я скажу? Вы с Димой все видели, но я не думаю, что стали бы болтать. У Игоря не то чтобы вообще есть друзья, так что остаются несколько человек из персонала, которых можно пересчитать по пальцам. Под подозрение, конечно, попали те, кто чаще всего бывает в ее кабинете.

— Подожди, — останавливает ее Алёна. — Под какое подозрение? Что произошло?

— Ботинок хранился в личных ящиках директрисы, — поясняет Лета. — В тех, которые не только запираются на ключ, но еще и имеют особую систему защиты. Кто-то влез в кабинет и выкрал его, иначе и быть не могло.

Алёна тупо моргает, потом делает глоток чая и пытается осмыслить услышанное. Кто-то знал, что ботинок в школе. Значит, это не посторонний человек. Это кто-то, кто имеет доступ в кабинет Карины Павловны. Кто-то, кто ходит среди них.

Шок, видимо, как-то проявляется у нее на лице, потому что Лета хмурится, подается ближе к ней и уточняет:

— Ты в порядке?

— Да-а, — тянет Алёна, делает еще несколько маленьких и поспешных глотков. — В полном. Мне как-то раньше в голову не приходило, что каждый день в школе может быть опасным.

Она начинает тараторить, слова превращаются в кашу, и Лета протягивает к ней руки. Нежно накрывает ее ладони своими и мягко забирает у нее из рук чашку. Ставит ту на тумбочку и протягивает ладони Алёне, без слов предлагая взять ее за руки.

— Та угроза может быть совершенно никак не связана с исчезновением Агаты, — уверяет Лета. — Мне хочется надеяться, что это чья-та очень тупая шутка, понимаешь? К тому же, на занятиях мы всегда находимся с преподавательницами и в окружении других ведьм.

Алёна берет ее за руки, и Лета ласково улыбается ей, заглядывая в глаза. Родители тоже пропали среди других ведьм. И где они теперь?

— Она была в лесу, — продолжает Лета. — Скорее всего после заката, но здесь нельзя утверждать наверняка. Тебе нечего бояться.

Ее доводы звучат логично, но почему-то не успокаивают. Лета удобнее перехватывает ее ладони, гладит большими пальцами тыльные стороны рук и смотрит так искренне, что Алёна цепляется за ее взгляд, как за соломинку. За последнюю возможность не замкнуться и не погрузиться в собственные страхи, связанные с исчезновением родителей.

— Расскажи мне, что тебя беспокоит, — просит Лета почти шепотом, наклоняясь ближе.

Хочется рассказать ей так много.

Про исчезновение отца, про их последний разговор. Про исчезновение мамы, которое до сих пор имеет вкус предательства. Хочется открыться ей, довериться, а еще никогда больше не отталкивать от себя без повода.

Больше вообще не отталкивать.

Лета гладит ее руки, их ладони практически лежат на бедрах Алёны. И они смотрят друг другу в глаза слишком долго. Лета подается вперед, скользнув ладонями с ее рук на талию, Алёна рот открывает, чтобы что-то сказать, но вместо этого ловит губами губы Леты.

Они целуются не в первый раз, что внутри все трепещет, когда Алёна обхватывает ее лицо ладонями и жадно приникает к ее губам поцелуями. Лета тянет ее на себя, и через несколько мгновение Алёна ловит себя на том, что уже перебирается со стула на бедра Леты. Поцелуи становятся все глубже, Алёна пальцами зарывается в ее волосы и чувствует тяжелое дыхание Леты, улыбающейся сквозь поцелуи.

Мир вокруг перестает существовать, кошка спрыгивает с кровати и куда-то деловито уходит, а они продолжают целоваться — жадно, но неторопливо и будто бы стараясь распробовать друг друга.

Язык Леты оказывается во рту Алёны, и она так целуется, что Алёна непроизвольно жмется к ее груди и крепче обхватывает ее бедра своими. Ее целовали и раньше. По-разному, но никогда так, словно нет ничего более важного