Зеркала-озера - soverry

Леты растягиваются в неловкой улыбке, и Алёне хочется постучать себя по голове, лишь бы не вестись, как последняя влюбленная дурочка, на этот смущенный голос, на взгляд темных глаз и звук ее голоса. Все в Лете буквально кричит о ее искренности, и Алёне так сильно хочется ей верить, что она не может ничего с собой поделать.

Она улыбается в ответ и говорит:

— Мне стоило поговорить с тобой, а не избегать тебя. Тогда бы тебе не пришлось просить у моей подруги адрес, и сейчас тебе не было бы так неловко. Так что получается, что это я виновата.

Между ними повисает пауза, и Алёна колеблется: позвать ее в квартиру, налить один из чаев Марты и поговорить или снова замолчать, сослаться на важные дела и сбежать, оставив Лету стоять у подъезда. Что ей делать?

— Если сейчас не самое подходящее время… — произносит Лета, словно читая ее мысли.

— Нет, — поспешно обрывает ее Алёна. — Нет, все нормально. Нам и правда нужно поговорить.

Она лезет за ключами, подходит к подъездной двери, набирает код домофона и кивает Лете.

— Пойдем, познакомлю тебя с тетей.

— Ого, — усмехается Лета. — Мы уже знакомимся с родителями? Не слишком ли ты торопишь события?

Пройдя мимо, она подмигивает, и Алёна ловит себя на том, что давит короткий смешок. Она и правда ей нравится — забавная, остроумная и такая прямолинейная. И портить все то, что едва-едва начало зарождаться между ними, нет никакого желания.

Но висящий в воздухе перед главным корпусом ботинок Агаты заставляет ее невольно вздрогнуть, неожиданно вспыхнув в памяти. В подъезд Алёна заходит с ощущением тяжелого груза, тянущего ее куда-то на дно.

Совсем как во время транса, но намного страшнее.

3

Квартира встречает темнотой, тишиной и кошачьим мяуканьем.

— Что за чудесное создание? — спрашивает Лета еще до того, как Алёна включает свет, и присаживается на корточки, протягивая кошке ладонь. — Твоя?

— Нет, тетина. Но мы с ней вроде неплохо ладим.

Кошка обнюхивает протянутую руку и почти сразу же трется о нее мордой к удивлению Алёны. Обычно за день сюда приходит где-то человек пять, иногда больше, но кошка Марты сторонится людей и никого к себе не подпускает. Первое время, когда Алёна переехала сюда, кошка и ее сторонилась. Не шипела, не пялилась на нее по ночам, но явно давала понять, что никаким образом не хочет взаимодействовать. Понадобился почти год, чтобы она спокойно далась в руки. И еще несколько месяцев ушли на то, чтобы научиться понимать друг друга.

Поэтому такое неожиданно-ласковое поведение по отношению к Лете заставляет Алёну замереть и забыть о том, что она собиралась снять куртку.

Впрочем, ее замешательство остается незамеченным: Лета чешет кошачью шею, проводит указательным пальцем по голове и спине, и внезапно появившееся урчание становится все громче.

— Как начну жить самостоятельно, обязательно заведу кошку, — произносит Лета, но ее слова будто бы обращены не к Алёне. — Но черная — это несколько банально. Я думаю о полосатой или трехцветной. У мамы была серая, но куда-то пропала, а у бабушки белая с рыжим пятном на голове.

Лета поворачивает голову в сторону, и Алёна поспешно расстегивает куртку, вдруг вспомнив, что делала до того, как обратила внимание на кошку и несколько необычное поведение для той.

— У моей мамы не было кошки, — отвечает она, вешая куртку, и протягивает руку, чтобы забрать куртку Леты. — Папа предлагал завести крыс, но он бы не смог за ними полноценно ухаживать из-за своей работы, так что в итоге у нас не было домашних животных.

Кончиком указательного пальца Лета касается кошачьего носа, улыбается и перестает ее гладить. Поднимается и снимает куртку, чтобы отдать Алёне. Пальцы у нее холодные — Алёна замечает это мимоходом и спрашивает:

— Ты долго меня ждала?

— Не особо, — расплывчато отзывается та. — Главное ведь, что дождалась, правильно?

Она не заигрывает, не кокетничает и даже не строит глазки. Фраза выходит настолько простой и обыденной, что Алёна не может это не заметить. И пока она вешает куртку Леты, а та разувается, непроизвольно появляется надежда на то, что все по-настоящему.

Глупые надежды иногда так сильно греют изнутри, что хочется вцепиться в них и ни за что не отпускать. Это, похоже, одна из таких ситуаций.

Марты в квартире не оказывается, и оно к лучшему, решает Алёна. У них будет возможность поговорить наедине и обсудить ту ситуацию с ботинком. Алёна показывает Лете, где можно помыть руки, просит подождать ее в комнате и идет на кухню, чтобы заварить чай. На самом деле пытается выкроить время, чтобы собраться с мыслями. Чтобы продумать диалог, который состоится через несколько минут в комнате.

К тому моменту, когда она возвращается, кошка валяется на кровати рядом с сидящей на самом краю Летой и игриво пытается схватить лапами ее пальцы. И это привлекает внимание, заставляет вспомнить о том, как сильно кошка Марты сторонится чужих людей, но почему-то принимает Лету без опаски и подозрения.

Верить кошке, конечно, не самая лучшая идея, но так хочется надеяться, что черная бестия не просчиталась. Что Лета на самом деле заслуживает доверия.

— Смотрю, вы подружились, — замечает Алёна, ставя чашки на тумбочку у кровати.

— Думаю, мы с ней похожи.

— Обе независимые и упрямые?

— Скорее выглядим опасно и уверенно в себе, но временами все равно понятия не имеем, что делаем, — хмыкает Лета и чуть заметно улыбается.

Кошачья лапа хватает один из ее пальцев, унизанных кольцами, и Алёна ловит себя на том, что умиротворенный вид играющей с кошкой Леты нравится ей чуть ли не больше той уверенной и дерзкой девчонки, которая ей понравилась изначально. Комнату наполняет запах горячего мятного чая, покрывало, наверное, будет все в черной шерсти, а Лета улыбается так ласково и мягко, что Алёне хочется как следует запомнить эту улыбку. Запечатлеть у себя в памяти и никуда не отпускать.

Алёна садится на компьютерный стул, подъезжает ближе к кровати, оставляет между ними небольшое пространство и берет в руки одну из кружек.

— Марты нет, — поясняет она, — но зато есть чай. Готова поспорить, что ты такого никогда не пробовала.

Кошка перекатывается на другой бок в попытке ухватить палец Леты, но та убирает руку и тянется за чашкой, оставленной на тумбочке специально