Неосновной инстинкт - Юлия Олеговна Чеснокова

— Копыта отбросить? — предположил один из банды.

— Где бродят эти двое? — посмотрел на часы Гук и крутанулся на стуле, отвернувшись от экрана. Из принтера полезло три листка набранного им текста с очередными доказательствами вины писательницы. Но теперь адвоката волновало не только дело по использованию чьего-то образа в её произведениях. Он раскопал её «раннее творчество», когда она, лет пять назад, была тем, что называется в современном мире «фикрайтер». Она писала о знаменитостях, исключительно мужчинах, но в том самом тошнотворном жанре «слэш», причем с ужасающей жестокостью, грязными постельными сценами и заканчивалось всё очень часто смертью тех, о ком она писала. Дама и сейчас сочиняла не намного милосерднее, но тогда словно желала победить в конкурсе имени маркиза де Сада и получить премию Джека Потрошителя. Ёнгук не мог никак понять, что должно твориться в голове, чтобы писать такое? Да, на его совести тоже грязи и убийств много, но он всегда наказывал лишь виновных, и никогда не мучил никого ради удовольствия. Ему не доставляло это удовольствия вовсе, но он, стиснув зубы, делал то, что нужно. А здесь… ради развлечения сочиняют о том, как всем плохо, и у этого появляется сотни поклонников, визжащих и просящих ещё и ещё. Им нравится читать о мучениях, о страданиях. О гомосексуализме! Это что, социально адекватно? И это не может быть просто совпадением. Юрист готов был клясться, что связь между какими-то там сценариями и вот этим «творчеством» имеется. И если вдохновителем извращенных убийств стала мисс Шелл, то с ней будет уже особый разговор, не ограничивающийся требованием штрафов. Ёнгук потёр сонные веки и подошёл к Санха, протянув руки.

— Давай я уложу её в коляску.

— Ну, вы же пока не уезжаете, дай ещё посидеть, — воспротивился тот. — Может, я опыта набираюсь?

— А что, надумал стать папашей? — приподнял брови Гук.

— Случаи бывают всякие, — расправил складку на рукавчике девочки Санха. — Отцовство — оно непредсказуемое.

— Да неужели? Выкладывай, что там у вас с Джейдой? — сел напротив него на корточки адвокат, но и остальные с любопытством собрались вокруг.

— Ну… я уговорил её попытаться. А там уж как получится, — быстро пробормотал золотой, не любивший обсуждать личную жизнь и делиться чем-либо интимным. Ёнгук с пониманием расплылся, глядя на него.

— Тоже вчера ночью страх пробрал? — будто пойманный с поличным, Санха поднял от лица Бомми свой взгляд и посмотрел на старшего товарища.

— Да, как-то захотелось оторваться напоследок.

— Всё, я тоже хочу завести себе мадам! — выдохнул Шуга, погрустнев.

— В какой точке мира? — покосился на него Хоуп. — Или в каждой стране по одной? Мы же кочевой народ, Юнги.

— Перед смертью не натрахаешься, — изрек Сандо. — Какой смысл вступать в отношения? Обуза.

— Никакой в тебе романтики, — проворчал Шуга. Дверь открылась и, наконец-то, появился Ёндже с Реном. Последний сразу же стал стаскивать с себя всякие побрякушки, чтобы избавиться от непонятного и неприятного для себя образа.

— Ну что, как успехи? — поднялся Ёнгук, обращаясь к Химику.

— Они есть, и это самое главное, — Ёндже повесил пальто в шкаф и развернулся. — Этот сенаторский сын явно один из преступников. Он глаз не мог отвести от Рена. Мы согласились съездить к нему домой и немного выпить в приватной обстановке. Там он немного расслабился и попытался меня уговорить побывать в одном «дружеском кружке», где можно получить массу удовольствий. Я, естественно, делал вид, что очень заинтересован. Он очень просил взять с собой его, — Рен поёжился, переодеваясь из футболки «унисекс» в мальчишескую рубашку. — И спрашивал, кем же мне является это чудо, видимо, желая узнать, насколько я им дорожу. Пришлось сказать, — Ёндже выдержал паузу и, внутренне мечтая выпить какой-нибудь очиститель и прополоскать себя с отбеливателем, сдержанно произнес: — Что это мой мимолётный любовник, — никто не посмел выдать ни единого смешка, прекрасно понимая, как неприятно играть подобную роль. — Потом Рен по пути в туалет, пока я забалтывал эту голубую устрицу, обыскал его спальню на наличие подозрительного.

— Не наследил? — хмуро уточнил Гук.

— Обижаете, — достал из задних карманов черные перчатки Рен, чувствуя гордость за то, что поучаствовал в задании и выполнил всё гладко. — Я сфотографировал там всё, что только можно было.

— А ну-ка, — протянул руку к его телефону адвокат и, достав шнур, принялся подключать его к компьютеру, чтобы вывести на экран в большом размере. — А так-то заметил что-нибудь полезное для дела?

— У него в ящиках много всякой гадости, — подсел на соседний с крутящимся стулом Рен. — Презервативы, тюбики, фаллоимитаторы…

— Остановись, фу, фу, фу! — затрясся Шуга. — Подождите, дайте я уйду отсюда, и обсуждайте это! Хотя нет, можно я поеду и пристрелю его? Можно? Ну пожалуйста, я хочу размазать его голову о стену и скинуть его с крыши!

— Мы собирались завтра уезжать, — напомнил Джей-Хоуп.

— Давай останемся ещё на день? Я только станцую джигу на трупах этих уродов, а? — жалобно-просяще похлопал ресницами Сахарный, не в силах пропустить зрелище расплаты, которое особенно остро требовалось его душе.

— Поменьше грубых слов, — заслонил ладонями от остальных ребенка Ви.

— Мы не можем убить его так сразу, — образумил его Ёндже. — Нужно через него выйти на остальных. Их несколько.

— Оба-на! — приглушенно воскликнул Ёнгук, долистав до какого-то снимка, сделанного Реном. Все обернулись. Он увеличил нужный фрагмент в несколько раз, и взорам предстала книжная полка, на которой можно было различить надписи на корешках. Несколько томиков принадлежали авторству Полли Шелл, с которой уже который день мучился на своей работе адвокат. — Итак, он её поклонник, или хотя бы просто читатель. Что ж, кажется, круг начинает замыкаться, — не глядя на время, Гук набрал Химчана и, разбудив его и зная, что тот начинает соображать моментально после пробуждения, без лишних прелюдий стал диктовать: — Запиши имя, мне нужна абсолютно вся база по ней. С кем созванивается, переписывается по почте, имеет контакты. Всё!

Нажав на звонок, Гук специально не открывал дверь сам, приняв побитый и обделенный вид. Вцепившись в коляску, он ждал, когда Херин распахнёт вход в квартиру, что она и сделала спустя минуту. Устало прислонившись к косяку, она встала в проёме, глядя на вечно пропадающего где-то мужа.

— Привет, — виновато посмотрел он на неё исподлобья. — Я знаю, что сейчас четыре утра, но у меня есть объяснения…

— Они у тебя всегда есть, — вздохнула Херин. — Я не жду от тебя извинений. Я жду, когда ты начнешь себя вести по-другому. Неужели так сложно было провести один день дома?

— Я никак не мог, — приложил руку к груди Ёнгук и