Неосновной инстинкт - Юлия Олеговна Чеснокова

— Ты втянулась в бандитские разборки?!

— «Золотые» не совсем бандиты, — Рэй сама едва усвоила то, чем они являлись и, не думая, что это её тайна, не могла выдать все их секреты, но кое-какими соображениями поделиться могла. — Скорее они борцы с преступностью. Только умоляю, не пиши о них никаких статей! Никогда не упоминай их в газетах. Это всё только между нами.

— Заметано, — вынуждено согласилась Айли. Тема-то была богатая и интересная, переходящая в сенсационную, на которой делаются имена! — А Дэхён мне интервью как-нибудь даст? Он же из тех, кто редко отвечает на вопросы средств массовой информации. Я бы продвинулась по карьерной лестнице… договоришься?

— Постараюсь, — улыбнулась Рэй. — Так, что там этот Сольджун? Я его никогда не видела. Где ты его встретила?

— Это он встретил меня! Я пыталась вывести на чистую воду Ёндже, того «принца», с которым познакомилась на выставке. Похоже, что он гей, — кашель Дэхёна отвлек их, заставив посмотреть на порог комнаты. Артист постучал по груди, жестами показывая, что всё в порядке и ушёл обратно, не сказав, зачем приходил. Айли вернулась к повести: — Так вот, этот Сольджун не дал мне выследить Ёндже, заверив, что сам за ним присматривает. Я думаю, что этот богатей замешан в убийствах азиатских мальчиков, о которых я писала. Наверняка он псих и садист! Только зачем «золотые» мешают мне? Я же им не мешаю!

— Не знаю… они борются с преступностью и, наверное, оберегают остальных от опасности. Что, если бы ты пострадала? Наверняка Сольджун хотел, как лучше!

— Ты уже рисуешь из них ангелов! — взметнулись руки Айли и упали обратно. — Он дрался с моей сестрой и даже слегка её ранил. А ещё он вор! Как он может иметь благородные намерения?

— Слушай, я не говорю, что они идеальные. Среди них есть личности, которые мне самой не по нраву. Но я пытаюсь их понять… и нахожу, что их конечная цель стоит многого…

— Я не знаю, какая цель у Сольджуна, но конопатить мне мозг уж точно не стоило. Я ему это так просто не спущу с рук! И с Ёндже этим я всё равно разберусь… — Дэхён вошёл с подносом, на котором стоял чайник и две чашки.

— Пожалуйста, — поставил он его на кровать и опять готов был испариться.

— Милый, — едко протянула Рэй, заставив его притормозить. — Объясни, будь так добр, зачем Сольджун привязался к Айли? Как он посмел её гипнотизировать?

— Ты же знаешь, что мы просто следим за конспирацией, — увиливая, судорожно соображал Дэхён, как бы никого не обидеть и вывернуться. — Возможно, Айли разоблачила его, а он не мог позволить этому случиться…

— Но сегодня он сам мне представился! — напомнила девушка.

— Значит, так требовала ситуация для твоего блага. Сольджун безобидный малый…

— Ты мне-то не заливай, — скрестила руки на груди журналистка. — Я скользких типов с гнильцой чую за версту. Я четыре года работаю в отделе криминальной хроники, меня можно брать на должность детектора лжи в участок.

— Если ты не веришь мне, то говори с ним сама, — посоветовал Дэхён.

— Ха! Чтобы опять забыть всё на свете? Нет уж, — Айли взяла чашку и замолчала, думая о чем-то.

— Я скажу ему, чтобы больше так не делал.

— Буду весьма признательна, — вежливо поклонилась головой блондинка. Заметив, что конфликт максимально улажен, Дэхён дал девичьим беседам продолжаться без него, и ушёл в зал. — Вы с ним когда-нибудь ругаетесь? — поинтересовалась Айли, заметив тихий и спокойный характер молодого мужчины, о котором нельзя было и предположить, когда они ещё не были близко знакомы. Дэхён слыл дерзким, остроязычным и надменным товарищем, под стать своему лучшему другу Бан Ёнгуку. И откуда этот степенный и выдержанный персонаж?

— Ругаемся ли мы? — Рэй напрягла память. — Может быть, спорили несколько раз, но нет, не ругаемся, а что?

— Не знаю, его уравновешенность пугает. Последним таким непробиваемым был мой новый знакомый Ёндже, и что же оказалось? Пидорас!

— Тише, не матерись! — шикнула Рэй, пригнув шею.

— Во мне ещё кипит обида, — Айли посмотрела в сторону окна, за которым стелился ночной Манхэттен. — Я начинаю понимать, что он мне очень сильно понравился. И такой поворот…

— Да с чего ты взяла, что он нетрадиционный?

— Да с чего угодно! Всё в нем говорит об этом. Сегодня я встретила его со смазливым юным мальчиком и ещё каким-то педрилой. Втроём они уехали из ресторана. Что я должна думать? Что это его коллеги-химики?

— И их срочно вызвали в лабораторию. Иногда и ночью вызывают на многие работы.

— Кунать пипетки в колбы? — покривилась Айли. — Ну-ну.

— По-моему, тебе надо встретить нормального парня, а то ты близка к ненависти ко всему мужскому роду. Готова приписать им любые грехи и недостатки.

— Да где их встретишь, нормальных-то? Они по заказу не появляются.

— Согласна, — Рэй вспомнила о том, как развивались их отношения с Дэхёном с момента первой встречи. — Но иногда мы ослеплены предрассудками и не видим нормального из-за собственного искаженного взгляда, — поразмыслив немного и чувствуя, что за последний день давний груз, носимый в душе, окончательно оттаивает, Рэй решилась, наконец, рассказать и подруге об одной истории из своей жизни, случившейся много лет назад и о том, как она впервые влюбилась, прожив два месяца в буддийском монастыре. Единственное, что решила оставить не оглашенным девушка — это идентичность монахов и «золотых», прибывших недавно в Нью-Йорк.

* * *

Была середина ночи, но Ёнгук всё ещё сидел в логове, ковыряясь в компьютере по своим делам в ожидании, когда вернётся Ёндже. Херин уже дважды позвонила ему и потребовала вернуться вместе с дочерью домой, но мужчина витиевато объяснял, что ребенок спит, всё в порядке, и домой они обязательно вернутся, как только закончатся все дела. Бомми на самом деле спала, накормленная сворой бродящих на цыпочках «золотых», на руках Санха, увлеченно разглядывающего девочку и отвоевавшего право нянчиться с ней больше всех.

— Дай мне теперь подержать, — шепотом попросил Ви, подсев к нему.

— Нет, разбудим ещё, — отказался Санха.

— Да чего ты так вцепился в неё? — улыбнулся Джей-Хоуп, потешаясь над разомлевшим грозным вышибалой. Стоя рядом с опустевшей коляской, он невольно взялся за неё и начал покачивать.

— Баюкать пустую люльку — к собственным детям, — произнёс над его ухом Шуга, выйдя с кухни, и Хоуп оттолкнул от себя младенческий транспорт, как ошпаренный.

— Типун тебе на язык! Надоели со своими приметами… Можно хоть