Неосновной инстинкт - Юлия Олеговна Чеснокова

— А я?

— Ты не отдохнула? — недопонимающее озаботился супруг.

— Я недовольная, — она отошла, позволив вкатить коляску в квартиру. — Я хочу нормального выходного всей семьёй, я хочу быть и с тобой и с дочерью… Бан Ёнгук, ты для чего на мне женился, чтобы я сидела дома и занималась домашними делами?

— Я не…

— Я и не против, я полностью согласна, что этим и должна заниматься женщина… но можно хотя бы по ночам тебя видеть немного чаще и дольше?

— У меня скоро будет отпуск, честно, — пообещал адвокат, надеясь, что когда они закончат дело с убийствами мальчиков, которое близится к развязке, то у него образуется некоторое свободное время.

— Я это уже столько раз слышала! — посетовала Херин и, вытащив спящую Бомми, понесла её в кроватку. Гук прошёл следом и наблюдал, как укладывается ребенок. Подойдя ещё ближе, он обнял жену вокруг талии и поцеловал за ухом. Выпрямив спину, она обернулась к нему через плечо: — Я не думаю, что я избалованная, Гук, но мне нужно чуть больше внимания. Прости, если требую невозможного.

— Рин, ты требуешь то, что должно быть тебе дано… Это ты меня прости. Но если бы ты знала, насколько важно всё…

— Я знаю, что ты работаешь в юридической конторе, которая заваливает тебя делами. Поскольку ты дал мне слово, что никогда больше не займёшься ничем, что могло бы быть опасным, никогда не свяжешься с чем-то незаконным и преступным, то ничего другого я знать не могу, — твердо сказала она. — Иначе перестану тебе верить.

— Рин…

— Потому что сейчас, даже если ты скажешь мне, что солнце зеленое, а небо розовое, я доверюсь твоим словам, а не своим глазам, — смягчившись, она положила ладонь на его щеку и, сомкнув веки, прижалась лбом к его подбородку. — Пожалуйста, не заставь меня пожалеть о том, что я так безотчетно тебе доверяю.

— Ты разрываешь мне сердце, и я не знаю, чем отблагодарить тебя за то, что ты мне даришь, — Ёнгук прижал её сильнее, обнимая и целуя. — Я сделаю всё, чтобы мы были счастливы, Рин, любимая моя, родная. Просто подожди немного, потерпи. Я знаю, что я не заслуживаю тебя, я плохой человек, но раз уж ты согласилась быть со мной… Я ведь пытаюсь быть хорошим, — она подняла к нему глаза и улыбнулась.

— Ты и есть хороший. Ты самый лучший, между прочим.

— Ага, самый честный и самый искренний, — убедительно кивнул Гук, потянувшись к губам жены. Она кратко ответила на поцелуй и, отвернув лицо, посмотрела на дверь.

— Поспи сегодня снова в зале, ладно?

— Что? — обернулся он и опять воззрился на Херин. — Почему? То есть… после исполнения супружеского долга?

— Супружеский долг заключается не только в совокуплении, — она развела его руки и выскользнула из них. — Когда настанет долгожданный отпуск, и ты сможешь отдать долги своей стороны в виде положенного совместного досуга, тогда я выдам тебе постельные обязанности.

— Эээ… Я так не играю! Рин, давай договоримся…

— Прекрати свои адвокатские замашки. Я не буду вступать в переговоры, пока вы, господин Бан, не рассмотрите моих претензий и не пойдёте на компромисс.

— Да я ж не доживу до компромисса, если пару ночей без тебя там поваляюсь… — Херин выпихнула его за порог и, взявшись за дверь, назидательно подняла палец.

— Вы слышали наши условия. Не заставляйте меня искать личного адвоката.

— Я твой адвокат!

— А что делают, когда адвокат пытается идти против клиента? — коварно уставилась она на него. — Правильно, ищут другого!

— Я тебе найду другого! Эй, Рин, ну перестань, я же это… самый лучший, мы только что выяснили!

— Значит, я тебя пока что недостойна, — она захлопнула дверь и закрылась, упрямо решив наказать мужа и добиться от него того, что ей было нужно. Всего лишь присутствия дома и уверенности в том, что он в безопасности.

— Шантаж уголовно наказуем! — постучался он в спальню. — За это пожизненные брачные узы в особо тяжелых условиях моего постоянного присутствия и домогательств!

— Буду рада! — ответила она ему с той стороны и под дверью потух свет, оповещая о том, что супруга легла спать.

Личные дела

Айли лежала в кровати и смотрела в потолок, на серо-белую непримечательную плитку, чьи швы напоминали тетрадные клетки. У неё был выходной, и никуда идти, спешить, торопиться, бежать не надо было. Никакой суеты, никаких дел. Уехав ночью от Рэй с мыслями обо всём, что узнала, услышала и увидела за прошедший вечер, девушка всё ещё думала об этом, не переключившись. Об опасностях, разочарованиях, тайнах, судьбе и мужчинах. История подруги о первой любви заставила сравнить отношение к отношениям («Какая неприглядная тавтология!» — забрюзжал в голове журналист и попросил исправиться), к чувствам, что испытывала та, и что случались в жизни Айли. Рэй полюбила всего второй раз, а у Айли влюбленности возникали повсеместно, даже несколько одновременно, ничто не сдерживало и не заставляло ограничиваться, остановиться. И разговор не о внешних рамках, а о чем-то, что должно бы было скрести изнутри, говоря, что большего не нужно, вот оно, идеальное, найдено, робко сообщать, что всего достаточно и лучшего не требуется. Но разве проблема в её характере? Разве суть в легкомысленности? Нет, Айли умела быть серьёзной, верной и собранной, и легкомысленность — качество не всегда врожденное. В её случае это скорее попытка собрать что-то глобальное из мелочей, потому что ничего цельного и грандиозного не встречается. Рэй встретила однажды парня, который завоевал её сердце без остатка. Завоевал не потому, что она была целеустремленной, определившейся однолюбкой в свои семнадцать-восемнадцать лет, а потому, что был настолько прекрасным и достойным, что затмил всех остальных. Легкомысленности неоткуда и незачем было браться: всё, о чем можно было мечтать, нашлось в одном человеке. Точно так же случилось спустя несколько лет. Рэй нашла в Дэхёне всё, чего могла желать. Он был богат, красив, образован, вежлив, учтив, заботлив… Настоящий личный рыцарь для своей дамы. Встречался ли хоть один такой набор поразительных черт в одном индивиде на пути Айли? Да, бывали красивые, бывали добрые, и состоятельные попадались… Но где всё в одном, чтобы не бегать по разным адресам, откусывая от пирогов с разными начинками, чтобы наесться? В чем же всё-таки коренится загвоздка? Что первоначально — неумение любить сильно и преданно или отсутствие того, кто был бы этого достоин? Корреспондентка вновь вспомнила Ёндже. Он был так близок к пьедесталу,