«Морской чёрт» выходит на берег - Владимир Васильевич Каржавин

— Потому что сижу без дела.

Брайтнер рассмеялся:

— Ничего другого я услышать от вас не ожидал. Терпение, мой дорогой, терпение. Сегодня я пришел не только вас проведать, но и поговорить о деле. Будете? — он достал пачку сигарет.

Некоторое время они молча курили.

— Какова судьба "Зеетойфеля"? — неожиданно спросил Брайтнер.

Ройтман был немало удивлен вопросу: прошло столько лет…

— Судьба печальна, — негромко произнес он. — До окончания испытаний оставалось не больше недели, а Кох все торопил нас со своей эвакуацией. Пришлось подчиниться. А тут еще русские… а с неба англичане… Пришлось "Зеетойфель" направить в Кенигсбергский порт своим ходом.

— По земле?

— Зачем? По морю. В порту его погрузили на транспорт "Саксония", а что стало с "Саксонией", вы знаете.

До подхода к Килю оставалось совсем немного, когда транспорт накрыла англо-американская авиация.

Брайтнер покачал головой:

— Да, все это очень печально. Погибли люди, на дно ушло много ценностей, в том числе и "Зеетойфель" № 2. А номер первый?

— Номер первый был намеренно затоплен в водах Балтики в конце войны. Где? Не знаю. Я к нему отношения не имел. По-моему, в районе Любека. Знаю только, что его испытания показали недостаточную мощность дизеля и электродвигателя для подводного положения, а также плохую маневренность на суше. В номере два это было учтено. Но требовались испытания.

Брайтнер выпустил струю ароматного дыма:

— Как вам удалось уцелеть? Раз вы в добром здравии и сидите напротив меня, значит, на "Саксонию" вы не попали?

— Да, это так. Мы с инженером Лебером занимались обустройством тайника, куда поместили все документы, связанные с конструкцией и испытаниями "Зеетойфеля". А это 7 металлических ящиков. Довезти их до порта, где стояла "Саксония", не представлялось возможным. А потом меня ранило. Правда, свои не бросили.

— Кто еще занимался обустройством тайника?

— Если не считать солдат охраны, только двое: я и Лебер. Он составлял документацию и отчеты по испытаниям.

— С вами был еще представитель Деница?

— Был, гросс-капитан Эрвин Ран. Ушел на дно вместе с "Саксонией". А вот какова судьба Лебера, я не знаю.

Брайтнер задумчиво смотрел в даль за окно, о чем-то размышлял. — Судьба Альфреда Лебера такова, — наконец, произнес он. — Ему удалось эвакуироваться. А после войны он поселился в родном Ростоке в Восточной зоне. Но… год назад его не стало. Так что вы, дорогой Пауль, единственный, кто обладает всей информацией о "Зеетойфеле".

— К сожалению, не всей.

— Но его испытания проходили на ваших глазах.

— Правильно. Речь идет о "Зеетойфеле-2". Сведений о "Зеетойфеле-1", который испытывали в боевых условиях, у меня нет.

Замолчали. Однозвучно гудел вентилятор, разгоняя табачный дым. Прежде чем перейти к главному, Брайтнер, как всегда в подобных случаях, наблюдал за выражением лица собеседника.

— Есть фирма, готовая поднять "Саксонию" с морского дна, — прервал молчание он. — В трюмах транспорта осталось много ценностей. Как вы считаете, можно ли вернуть "Зеетойфеля" к жизни?

Ройтман с удивлением уставился на своего бывшего, а теперь уже нынешнего шефа:

— Вернуть? Но зачем?

— А зачем он создавался?

— Осуществлять диверсии в портах и на побережье.

— Сейчас время другое. Диверсии не на первом плане. А вот тайно высадить человека на берегу…

— Господин Брайтнер, без Лебера восстановить все, что связано с "Зеетойфелем", очень непросто.

— Но вы же по образованию инженер, окончивший Мюнхенский технический университет — старейшее учебное заведение Германии! А испытания проходили на ваших глазах. Если надо, мы найдем вам толковых помощников.

Пауль Ройтман был в затруднении, не зная, что ответить. А его собеседник продолжил:

— На побережье Балтийского моря есть много мест, куда можно и нужно доставлять наших людей. Например, Восточная Германия, Польша и, конечно же…

— …Восточная Пруссия.

— Или, как ее называют русские коммунисты, Калининградская область, — с иронией в голосе закончил Брайтнер и добавил: — Первое, что надо будет сделать, если восстанавливать "Зеетойфель-2", это добыть документацию по его устройству и испытаниям. От старой конструкции двадцатилетней давности надо идти к новой, а для этого надо знать все плюсы и минусы предыдущей. И еще: в Восточной Пруссии осталось много ценностей. Я слышал, среди местной молодежи есть немало желающих отыскать клад и разбогатеть. Знали бы они, какой клад находится на даче…

— …на даче Бисмарка, — закончил Ройтман и почувствовал прилив сил — он снова может оказаться при деле.

— Так как? Беретесь? — спросил Брайтнер и, не дожидаясь ответа, окинув собеседника пристальным взглядом, добавил. — Это не предложение, это приказ!

Уже прощаясь в дверях, Брайтнер негромко произнес:

— Господин Гелен желает вам удачи.

1962 год, август.

Остров Феморн, военно-морская база ФРГ

Брызги мокрого песка разлетались в стороны, не позволяя приблизиться. Но вот мотор смолк, и все стоявшие и наблюдавшие разом устремились к тому, что вышло из морских глубин. Открылся люк, показалась голова, а затем часть туловища человека в специальном гидрокостюме. "Вышедший на волю", несмотря на поданный трап, легко скатился по корпусу лодки, спрыгнул на песок и попал в объятия небольшой толпы наблюдателей.

Двое почтенного вида мужчин следили за происходящим, стоя в отдалении.

— Браво, Пауль, поздравляю, — один из них тронул за плечо другого; свое восхищение они скрепили рукопожатием.

— Благодарю, Эвальд, но это только начало. Первое погружение с одним акванавтом.

Тем временем тот, к которому относилось определение "акванавт", вежливо оттеснил обнимавшую его толпу и, сделав несколько шагов, предстал перед руководителем испытаний:

— Господин Ройтман, разрешите доложить…

Но Ройтман, не дав договорить, заключил акванавта в объятия:

— Браво, Вальтер, я верил в вас.

Но Вальтер желал рапортовать:

— Время 2 часа 35 минут, максимальная глубина 24 метра, средняя скорость 8 узлов…

— Хорошо, хорошо, идите, отдыхайте, — прервал его Ройтман. — Завтра все напишите в отчете.

Ройтман и Брайтнер подошли к вышедшему из морских глубин чуду техники. Брайтнер даже обошел вокруг, внимательно оглядев:

— Это и есть "Зеетойфель"?

— Он самый. По русски "Морской чёрт". 1944 года выпуска.

Брайтнер продолжал осматривать лодку. Поднявшись, он заглянул в открытый люк.

— Знаете, о чем я подумал? — загадочно сказал он, спустившись на песок. — Примерно так русские встречают своих космонавтов. Недавно опять двоих запустили.

— Ну уж вы загнули, Эвальд. Там встречающих много больше. И пресса… Здесь прессы быть не может. Никаких журналистов! А вот в другом мы равны.

— В чем?

— Морские глубины также мало освоены, как и космос.

Брайтнер устремил взгляд в даль:

— Космос, космос… Я хорошо знал господина фон Брауна. Это был величайший ум! — грустно произнес он.

— Вы говорите, был?

— Именно, был. Что толку нам, немцам, от того, что он сейчас в Америке? А останься в Германии…

— Если бы не Гитлер…

— Не надо