Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

Все пошло не по плану. Он знал, что не должен был вестись на провокации, но повелся. Пытка водой – одна из самых страшных вещей, которые ему доводилось испытывать. Лет двадцать назад, или даже больше, узнав о том, что в армии активно применяют пытки в отношении военнопленных, парни из его отряда решили испытать на себе, каково это. Из всех способов они выбрали наименее травмирующий – воду. Он вызвался быть испытуемым, просто потому, что в юности не знал, куда деть плещущую отовсюду шальную энергию и любопытство. Закончилась их затея хуже некуда: панической атакой у одного из приятелей, выговором и наказанием за нецелесообразное использование питьевой воды. Они всем отделом до самой смены личного состава мыли биотуалеты в лагере.

Этот ублюдок был без сознания, когда он привез его на заброшенные очистные сооружения недалеко от регионального парка «Парящий орел». Он уже заранее знал, что будет делать: подготовил место, привез воду и рулон пищевой пленки. На войне они обходились ветошью, но ее легко скинуть с лица, даже при условии, что жертва обездвижена. Он работал в одиночку, поэтому пришлось использовать пленку. Обернув ею голову ублюдка, он лил воду ему на лицо. Затем проделывал в пленке отверстие, позволял ему сделать вдох, задавал вопросы и, не получив ответов, повторял все снова. В очередной раз, когда он разрезал пленку на нижней трети его лица, он сказал о его дочери что-то настолько отвратительное и ужасное, что на какие-то секунды мужчина утратил человеческий облик. Он превратился в дикого зверя с наточенным лезвием в руках. И этого времени хватило, чтобы нож оказался в горле жертвы. Затем еще раз и еще, и еще. Он потерял счет ударам. Алая артериальная кровь выплескивалась из ран толчками, капли пропитывали его одежду насквозь. А в конце, когда с глаз спала пелена, он обнаружил, что голова мужчины держится на нескольких лоскутах кожи и на шейных позвонках. Руки у него затряслись, но он сделал снимок.

Он просчитался и не взял запасную одежду.

Мужчина наспех умыл лицо и руки. В кармане брюк завибрировал телефон.

«Мой человек не смог долго держать все это в тайне. Они уже занялись этим делом. Они тоже их ищут. Будь осторожен». Писала Джиа. Расплывчатая формулировка, но он мгновенно понял, что происходит. ФБР занялось расследованием убийства его дочери, и у них есть ресурсы, чтобы добраться до истины раньше его. Он просто не мог разгуливать по городу в таком виде, особенно теперь, не мог появиться возле мотеля, как долбаный Майкл Майерс[190]. Поэтому он оказался на пороге собственного дома, перепугал жену и ранил себя воспоминаниями. «Поразительно, – думал он. – Здесь пахнет так, словно она ушла всего несколько минут назад».

– Что с тобой случилось? – когда молчание сделалось слишком продолжительным, а его взгляд заметался по комнате, снова спросила жена.

Она обхватила лицо мужа ладонями, возвращая его себе, и осторожно погладила большим пальцем по разбитой скуле.

– Я… попал в аварию, – солгал он и втянул кровь, закапавшую из носа.

Идея пришла в голову быстро, и он воплотил ее раньше, чем успел подумать. Он сфотографировал жертву на полароид, бросил снимок на пол – прикасаться к мертвому ублюдку больше не хотелось – и пошел к машине. Вытащив из ящика с инструментами тяжелый разводной ключ, он обхватил его обеими руками, сжал зубы, выдохнул и нанес себе удары. Сначала по голове, чуть выше линии роста волос, а затем по переносице. Из ноздрей хлынула кровь, потекла по подбородку и уродливыми цветами распустилась на грязной футболке. Едва не потеряв сознание, он сел в машину, вымазал руль кровью, нарочно въехал в растущее неподалеку дерево, проверил, нет ли осколков бампера, а затем уехал, испытывая странное, душащее удовлетворение от боли.

– Господи… ты в порядке? Отвезти тебя в больницу? Никто не пострадал?

– Все в порядке, не нужно в больницу. Никто не пострадал. Я просто задремал на пустой трассе.

– Ладно. – Она всегда слишком быстро с ним соглашалась и безоговорочно верила. – Раздевайся, иди в душ. Я принесу тебе чистую одежду и полотенце.

Он стал послушно снимать с себя вещи, но жена покачала головой:

– Не смей. Только не здесь. – И вытолкала его в коридор.

Когда он вышел из душа и по привычке поплелся в спальню, вытирая на ходу волосы, она уже ждала его с аптечкой, стоя как тень возле кровати.

– Садись, – скомандовала она и включила ночник. Его нагота давно перестала ее смущать. – Обработаю раны.

– Спасибо.

Он сел на край кровати и слегка откинулся назад, опершись на руки и прикрыв глаза. Дома ему было спокойно, он позволил себе расслабиться и только сейчас, после горячего душа, почувствовал, как от длительного напряжения ныло тело. Он ощущал на своем лице ее нежные пальцы, уверенные, но осторожные движения, словно она боялась причинить ему боль. Затем все прекратилось. Он услышал щелчок, с которым она закрыла аптечку, а потом шелест ткани, а когда открыл глаза, она уже сидела на его коленях и настойчиво толкала в грудь.

Он лег на спину, провел ладонями по ее бедрам и талии, без нажима обхватил груди, и тело мгновенно отозвалось знакомыми ощущениями в паху.

* * *

Под утро, лежа без сна в кровати, он в последний раз посмотрел на жену и улыбнулся. Ее волнистые волосы лежали на подушке и у нее на лице, от чего она хмурилась и смешно морщила нос во сне. Мужчина накрыл жену пледом и убрал рыжие пряди с лица. Он знал, что они попрощались, и знал, что она справится. Что бы ни случилось в конце, он не хотел, чтобы она видела его за решеткой или с пулей, застрявшей в голове.

Он подошел к шкафу, чтобы взять одежду. Удивительно, но, узнав о Джиа, она не выбросила его вещи, не сожгла их и не отдала бездомным. Одежда, словно из другой жизни, висела здесь, рядом с ее платьями и костюмами. Он провел ладонью по тканям разной фактуры и стал выбирать все, что может ему пригодиться.

Положив в дорожную сумку парадную военную форму, он наткнулся на белое поло и льняные брюки, которые однажды, пару лет назад, надевал на благотворительную игру в гольф для ветеранов войны в Персидском заливе.

Он ненавидел публичные мероприятия, но приказ посетить благотворительный гольф, организованный мэром Блэквудом, поступил из штаба от генерала. Ослушаться он не мог и завидовал сослуживцам, которые были за океаном. Он не умел играть, поэтому ходил между столиками