Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Останавливаюсь у края дороги, прижимаюсь к каменной стене, чтобы снова не сбиться с пути, вытягиваю руку, чтобы сохранить равновесие. Под плющом камни такого же цвета, как туман, и на мгновение мелькает ужасная мысль, что моя рука сейчас пройдет сквозь стену и что ничего прочного в этом изменчивом месте больше нет, в том числе меня самой.

И тут мой худший кошмар сбывается. Рука проходит сквозь стену, будто я стала бесплотным духом. Призраком Ненастного Перевала. Потому что самым страшным в моем кошмаре про чудище из тумана было не само чудище. А то, что я терялась в тумане настолько, что уже не различала, где реальность – и реальна ли я сама.

Кровь стучит в ушах, я отдергиваю дрожащую руку и отвожу в сторону плющ. В стене есть трещина шириной с полметра или больше.

Заглядываю в нее и вижу, что через нее можно пройти насквозь. Что-то застряло в плюще с той стороны. Протискиваюсь через камни, ненавидя ощущение, когда стены давят со всех сторон, и выдергиваю кусок ткани из плюща. Красный с пайетками – лоскут ткани от костюма Кровавой Бесс. Точно такой же, как тот, что на выложенной фотографии.

В холле стоит корзина с запиской от Летиции, в которой она пишет, что мисс Сент-Клэр рано легла спать и ожидает меня завтра ровно в восемь утра. Я рада, что прямо сейчас мне не придется ни с кем разговаривать. Поднимаюсь по изогнутой лестнице в свою комнату, и шаги эхом отдаются от мраморных полов, точно вокруг – склеп, а все обитатели Ненастного Перевала на самом деле давно мертвы, и я действительно призрак в этом доме.

Запираю дверь в свою комнату, но на двери на чердак замка нет, поэтому я поднимаюсь наверх, проверить, что там никто не затаился. Проверяю за коробками и мебелью, а потом заставляю себя открыть дверцы шкафа. И вздрагиваю при виде красного плаща, хотя и знала, что он там. Но разве он не висел дальше справа? Могла ли я надеть его прошлой ночью и бродить по территории?

Провожу руками вверх-вниз, от прикосновения кожа покрывается мурашками. Ищу, нет ли вырванного куска, как тот, что я нашла у стены, но его нет. Кроме того, этот плащ из тонкой мягкой шерсти, а не из дешевого полиэстра, расшитого пайетками. Несмотря на отвращение от прикосновения, я чувствую облегчение. Это единственный плащ Кровавой Бесс, который я могла бы надеть. Раз это не тот, который был на нарушителе, проникшем сквозь брешь в стене, значит, это не тот, в котором была фигура на снимке. Получается, окно разбила не я.

Спускаюсь обратно по лестнице, закрываю дверь и на всякий случай подпираю ручку стулом – вдруг плащ оживет, спустится по лестнице и попробует задушить меня во сне.

Или вдруг я проснусь ночью, пойду во сне наверх и надену плащ Кровавой Бесс…

Во сне я бегу по Тропе, за мной гонится чудище из тумана, уже почти хватая за пятки. Я чувствую его горячее дыхание на босых ногах и вижу, как оно облачками поднимается от земли и растворяется между деревьев. Мне нужно добраться до утеса, прежде чем оно догонит меня, но я спотыкаюсь о ветку и больно ударяюсь о землю. Руки шарят по грязи в поисках опоры и нащупывают кусок мрамора, который помещается в руке так удобно, будто был сделан для нее. Поворачиваюсь лицом к зверю, занеся камень, чтобы разбить его голову – но передо мной уже не чудище из тумана.

Надо мной склонилась женщина. Половина лица ее на свету, другая в тени… нет, вдруг понимаю я, когда она протягивает руки, ее лицо расколото пополам. У нее только половина лица.

Вздрагиваю, проснувшись от ужасного образа, и понимаю, что я уже не в своей постели. Я снаружи, лежу на холодной твердой земле. Лихорадочно оглядываюсь, ища женщину с половиной лица, но вместо этого вижу покосившиеся надгробные плиты, белеющие в лунном свете. Я на детском кладбище. И как я сюда попала? Сажусь и замечаю, что в руке у меня головка ангела, и сжала я ее так сильно, что руку свело судорогой и пальцы разжимаются с трудом. Наверное, я вытащила ее из рюкзака и во сне пошла на кладбище. И прошлой ночью, когда разбили окно в библиотеке, я сделала то же самое?

Нет, нет, нет! Я бы запомнила.

Поднимаюсь на ноги и оглядываюсь. Никого. Убираю камень в карман спортивных штанов – слава богу, что я спала не в тонкой ночной рубашке – и выхожу с кладбища. Обхожу статую Цербера по большому кругу, но потом оборачиваюсь. Три разинутых пасти рычат на меня. Не отсюда ли появилось чудище из тумана в моих кошмарах? Но как, если я никогда не была здесь?

Разве что на самом деле была.

Если моя мать – Джен, она могла возвращаться сюда и привезти меня с собой, когда я была еще совсем маленькой.

Большинство моих детских воспоминаний – размытые очертания номеров мотелей и автобусных остановок. Мне было восемь, когда моя мать попала в тюрьму и я оказалась под опекой государства в приемной семье. Она могла привезти меня сюда – и что потом?

Что она хотела здесь найти?

«Они украли мою историю».

Она вернулась, чтобы встретиться с Вероникой и потребовать признания ее роли в написании «Секрета Ненастного Перевала»? И что, Вероника приняла ее с распростертыми объятиями? Предложила разделить доход от книги, которую они написали вместе, и предложила жить в ее огромном доме вместе с ребенком?

Или спустила на нее собак и прогнала из поместья?

Смотрю на скалящегося зверя, заставляя себя вспомнить, как я бежала через лес… и вспоминаю.

Я чувствую, как рука матери сжимает мою, как мы бежим по неровной земле, чувствую туман на лице, как горячее дыхание. А потом я вижу ее – мою мать, как она останавливается здесь, и рычащая собака подпрыгивает, чтобы схватить ее за запястье… Нет. Это мама потянулась в пасть собаки, и ее рука исчезла между ее челюстей…

Делаю шаг вперед, протягиваю руку – медленно, словно боюсь, что каменное чудище ее откусит. Касаюсь его каменной морды, проверить, что оно не живое, а потом, напрягая каждый мускул в теле, чтобы не броситься прочь, скольжу рукой вниз по холодному темному горлу. Каменные зубы царапают кожу, что-то мягкое и влажное скользит по руке. Кончики