Когда мы были непобедимы - Мария Орунья

Она не настоящая. Она не настоящая, она тебе снится. Досчитай до десяти, и она исчезнет. Считай до десяти и дыши.

Раз, два, три.

Я не псих. Это просто сон.

Четыре, пять, шесть.

Что говорил профессор? Самовнушение. Скрытая память. Подсознание. Призраков не существует.

Семь, восемь, девять.

Я не сошел с ума, черт, нет. Или сошел?

Десять.

Карлос Грин открыл глаза. Прямо перед ним, почти вплотную, стояла она. И смотрела на него не моргая.

– Здравствуй, писатель.

Грин окаменел. Это Джейн? Джейн Рэндолф, которая уже много лет как умерла? Теперь она не просто призрак, который общается через медиумов, она еще и с ним разговаривает? Нет, не может быть. Призраки не разговаривают, они не бывают такими красивыми, они не будут терпеливо дожидаться, пока ты откроешь глаза! Или будут? Грин снова закрыл глаза. Это невозможно. Рассвело. С каких это пор призраки являются к завтраку? Ничего страшного в этой Джейн из Голливуда нет, у нее приятная внешность, но от этого не легче. Карлос Грин открыл глаза. Она никуда не исчезла. Стояла перед ним и ждала.

– Не бойся. Чем больше боишься, тем страшнее становится.

– Кто… кто ты?

– Ты уже знаешь.

– Что тебе от меня надо?

– Ничего.

Карлос Грин сделал глубокий вдох и попятился. От нее пахло туманом и цветами. Как это вообще возможно?

– Зачем ты пришла?

– Чтобы помочь тебе.

– Помочь мне?

– Я знаю, где прячется дьявол.

Сердце Грина заколотилось еще сильнее. Он подумал, что этот бешеный стук наверняка слышен по всей комнате.

– Какой дьявол?

– От которого у тебя вот это.

Грин проследил ее взгляд – синяки повсюду. В ужасе спросил:

– Где же он?

– На чердаке.

– На чердаке… – Грин машинально посмотрел на потолок, но она покачала головой. Писатель понял, что она имеет в виду.

– Не здесь? На чердаке в восточном крыле?

Джейн кивнула.

– Ты должен туда подняться. Найди путь.

Что означает “найди путь”, Грин не понял. Туда что, есть какой-то путь, о котором он не знает? Внезапно Джейн испарилась, он остался один в тревожной тишине. То была странная тишина, какая бывает в лесу, где словно попрятались все звери.

Что же делать? Пойти на чердак? А вдруг эта красавица Джейн и есть дьявол? А вдруг там, на чердаке, его поджидает что-то ужасное?

Карлос Грин снова сделал глубокий вдох, словно желая вместе с кислородом набраться храбрости. И пошел тем же маршрутом, которым водил по особняку Валентину Редондо и Хакобо Ривейро. Под ногами скрипели половицы, напоминая, что он не спит. Начал подниматься по ступеням. Одна, семь, пятнадцать. Время как будто остановилось, он мог бы подниматься целую вечность. Но вот он добрался до чердака. Дневной свет уже проник внутрь, можно было разглядеть цветочный орнамент на обоях. Даже не надо зажигать лампу. Грин почувствовал, что ему вот-вот откроется какая-то истина. Дождь продолжал стучать по крыше.

Он зашел в комнату, где в прошлый раз снимал чехлы с мебели, чтобы показать ее сержанту Ривейро. Все было на своих местах, ровно там, где он все оставил, – запылившееся, забытое, высушенное временем до хруста. Он зачем-то стянул простыни и пару покрывал. Что за хлам? Коробки с посудой, изъеденная древоточцами мебель, сломанные часы, стрелка застыла на цифре три. Погоди-ка. А вот там, в углу… это сейф? Он медленно приблизился. Неужели это и есть тайник с бабушкиными сокровищами? Не там ли эта проклятая книга Коперника? Да нет, не может быть. Как старушка Грин могла на своем инвалидном кресле сюда забраться? Грин наклонился и открыл сейф. Пусто. Он ощупал нутро, внимательно осмотрел сейф снаружи, но не заметил ничего особенного. Двойного дна нет.

Карлос ощутил разочарование. Страх чуть отпустил его – достаточно, чтобы уступить место любопытству. Он повернулся, собираясь уйти.

– Найди путь.

Опять она. Стоит в дверях, преграждая дорогу. Джейн стояла прямо, уронив руки вдоль тела. В ее взгляде не читалось ни вызова, ни холода. Нет, взгляд был полон сочувствия. Но почему?

– За себя. За себя.

– За тебя?

– За себя и за друзей.

Карлос вытаращил глаза. Его словно током ударило, мысли бешено замельтешили. Он перенесся в детство. Сколько раз он мальчишкой играл тут в прятки? Сколько ему было лет? Одиннадцать? Двенадцать? Веселое было время: он с братьями, кузены, местная ребятня из Суансеса… Девчонок они всегда пугали, что запрут их тут, в темноте. По правилам игры, если водящий никак не мог тебя найти, ты мог добежать до “дома” и “спастись”. Для этого, перед тем как выбежать, надо было крикнуть: “За себя!” Но если всех уже нашли и ты остался последним, то спасти можно было не только себя, но и остальных, только тогда кричать надо было: “За себя и за друзей!” Да, последний игрок мог спасти всех. Но Карлос отлично умел прятаться, он знал лучшие места, где его ни за что было не найти. Других он никогда не спасал. Он смеялся и всегда кричал: “За себя!” А остальные возмущались и проигрывали.

Ну просто история всей его жизни. Эгоист, похититель чужих волн, он всегда ставил свои интересы выше чужих, вот только свой собственный путь отыскать так и не смог.

– За себя и за друзей, – пробормотал Грин, завороженно глядя на эту бесплотную душу, которая никак не могла быть Джейн.

Она не спускала с него глаз. И тут писатель понял, что должен сделать. Ему нужна одна из боковых комнатушек. Дверцу он отыскал почти сразу же. Несмотря на хмурую погоду и неугомонный дождь, преграждавший путь утренним лучам солнца, на чердаке становилось все светлее. Как же он мог забыть? Вот она, потайная дверь, замаскированная в стене. Нижняя половина была отделана под панель, середина под обои, а сверху повторялась потолочная деревянная резьба. Обычно такие дверцы заметить совсем не сложно, но эту скрыли дополнительно, повесив на нее картину: дети бросают гальку в озеро, в водах которого отражаются лучи закатного солнца. Идеальный камуфляж, за которым скрывалась потайная гардеробная. Там раньше и прятался Карлос. Машинально, не задумываясь, он надавил на дверцу снизу, под картиной, зная, что именно там пружина, которая откроет дверцу наружу. Так и произошло. Створка отворилась, словно приглашая его внутрь. Грин сделал шаг вперед. Уж не там ли прячется дьявол?

Воздух внутри был спертый. Вокруг летали частички пыли, сквозь которые просвечивал луч из слухового окошка. Он словно нырнул под воду и теперь плавал среди мелких песчинок.

По правую руку