Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

Я обратила внимание на других джентльменов в гостиной. Мистер Локхарт сидел в кресле справа от мисс Гиббонс, пристроив подле себя трость. Мне подмигнул ее рубиновый глаз. Казалось, будто у нас со змеей есть общий секрет.

Уильям был на удивление трезв и одет с иголочки. Он осыпал мисс Гиббонс комплиментами с головы до пят. Я же на той стороне комнаты бурлила от гнева: ведь он разбивает сердце Флоре. Ах, если б знать, как снова завоевать ее доверие!

Я сидела в одиночестве, потягивая коктейль, который Бромуэлл подал мне почти час назад, и не могла перестать думать о послании, оставленном в гардеробе. Возможно, оно находится там уже несколько дней, ведь я не видела заднюю стенку с той ночи, когда приехала. И тут меня осенило. Эту надпись могла сделать миссис Донован, пока развешивала платья. Ну, вот все и выяснилось. И звучит объяснение вполне правдоподобно. Еще бы мурашки по рукам больше не бегали.

Я подняла голову и снова поймала взгляд мистера Пембертона. Должно быть, он решил, что я все это время на него таращилась. Я повернулась к Бромуэллу и попросила вновь наполнить мой бокал, надеясь, что выгляжу не настолько подавленной, какой себя чувствовала.

Единственным человеком, которому, по всей видимости, было еще менее уютно, чем мне, казался доктор Барнаби. Он исправно проверял здоровье миссис Донован, и хозяин Сомерсета настоял, чтобы доктор остался на ужин. Мистеру Пембертону не хотелось отсылать приятеля обратно в деревню, не накормив должным образом. По отяжелевшим векам Барнаби было заметно, что он с удовольствием прикорнул бы прямо на кухонном столе, отказавшись от трапезы при свечах.

Он присел рядом со мной на диван, и мы обменялись усталыми взглядами.

– Как миссис Донован чувствует себя сегодня? – спросила я. – Она уже может ходить?

Я надеялась, что вид у меня не слишком заинтересованный или хотя бы искренний.

Он пригубил из своего бокала.

– От раны она оправится, но исцеление духовное потребует гораздо больше времени. Полагаю, ее страх пройдет далеко не сразу.

– Она что-то говорила о нападении? – Поскольку Флора больше не крутилась возле меня, я была лишена возможности получать местные сплетни.

– Нет, – покачал головой доктор. – Ничего нового она не сказала.

– Однако миссис Донован согласна остаться в Сомерсет-Парке? – Моя настойчивость смутила его, и мистер Барнаби нахмурился, а я, мысленно отметив, что следует вести себя непринужденнее, добавила: – Я все думаю, чувствует ли она себя здесь в безопасности.

– Это же ее дом, – возразил он.

Я знала, что дом не всегда может быть надежным убежищем. Я вспомнила, каково было жить в комнатушке мисс Крейн и бояться, что придется примкнуть к хозяйским девочкам, если не сумею заработать достаточно денег сеансами.

Я попыталась переменить тему.

– Я хотела расспросить вас о той девушке, которая умерла в деревне. Кажется, это была подруга Флоры, Мэйзи?

Доктор Барнаби опустошил бокал.

– Такой прискорбный случай. Она была молода, однако пострадала сильнее всех. Полагаю, болезнь сердца у них семейное заболевание. Все случилось так быстро. Вот только что мы с ней беседовали, а потом она закрыла глаза, и ее не стало. – Он уставился на свой пустой бокал. – Полагаю, это весьма недурной способ умереть: ни боли, ни страха – просто ускользаешь.

– Вы просидели с ней всю ночь?

– Да, такова работа врача, мисс Тиммонс, – устало сказал он и все же тепло мне улыбнулся.

Я улыбнулась в ответ.

– Кого бы вы ни выбрали в жены, она должна быть удивительно понимающей.

Его щеки порозовели.

Встревожившись, что он решит, будто я с ним любезничаю, я выпалила нечто нелепое о недавнем дожде. Спас меня Бромуэлл, который объявил, что ужин подан.

За свекольным салатом и овощным консоме беседовали в основном о делах и путешествиях. Во главе стола сидел мистер Пембертон, справа от него – мисс Гиббонс, а слева – мистер Локхарт. Я большую часть времени смотрела мимо Уильяма в окно как раз за его плечом. Темнота была куда завлекательнее, чем высказывания мисс Гиббонс по поводу всего, что меня никогда в жизни не волновало.

– А вы не обманули, – заявила она мистеру Пембертону. – Сомерсет и прилегающие к нему земли – весьма эффектное зрелище. У меня есть пара знакомых, которые обрадовались бы возможности заинтересовать вас деловым предложением.

– Я счастлив, что поместье пришлось вам по душе, – ответил тот.

Мистер Локхарт хмыкнул в салфетку.

– Сомерсетом заинтересовался бы любой, однако это не значит, будто он заслуживает им владеть. Особняку такого ранга необходима постоянная забота, которую может обеспечить только достопочтенная династия. Этот замок – уже несколько поколений дом графа Чедвика.

– Вы хотите сказать, что Сомерсет растерял бы свое великолепие, если бы стал принадлежать кому-то, не имеющему титула? – поинтересовалась мисс Гиббонс. Она улыбалась, но слова прозвучали ехидно.

Мистер Локхарт, извиняясь, прижал руку к груди.

– Я не намеревался вас оскорбить. Я глубоко привязан к этому дому. Сомерсет нуждается в горячей преданности и служении, а обеспечить это способна лишь постоянно обитающая здесь семья.

Мисс Гиббонс посмотрела на мистера Пембертона.

– Так вы ищете покупателя или жену? – усмехнулась она, и все же во взгляде ее сквозила расчетливость.

– Прямо сейчас – ни того ни другую, – отозвался хозяин Сомерсета, поднеся к губам бокал. Краем глаза я заметила, как поморщился доктор Барнаби.

Я пожалела, что не сказалась больной.

К тому времени, как Бромуэлл и Гарри вынесли фаршированный рулет из свинины на подушке из пропитанных бренди абрикосов, большинство тем были исчерпаны, и разговор перешел на сплетни. Я заметила, что к блюду подали мятное желе бабули Лил в хрустальных чашах.

– Какие новости вы привезли нам из Лондона? – поинтересовался мистер Локхарт у мисс Гиббонс.

Было странно, однако за весь вечер он ни разу не кашлянул. Вероятно, стремился произвести впечатление на красивую женщину, что и подавило рефлекс.

– Вы слышали, какая беда приключилась недавно у Хартфордов? – спросила она, потянувшись к бокалу с вином.

Нож выпал из моей руки, звякнув о тарелку. Мистер Локхарт бросил на меня взгляд. Насколько ему было известно, за этим столом лишь мы с ним знали о моей связи с той семьей. На мистера Пембертона я посмотреть не осмелилась. Дочь миссис Хартфорд назвала меня «обыкновенной шарлатанкой». Я вспомнила о послании ее матери, которое та вложила в Книгу духов.

Ты любил меня?

Как можно провести с кем-то всю жизнь, сомневаясь, любит ли он тебя?

Мы говорим им то, что они жаждут услышать. Говорим достаточно, чтобы надежда сама восполнила пробелы. Сердце видит неподвластное взгляду.

Maman не одобрила