Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

– …они всю гостиную перевернули, – со смешком закончила мисс Гиббонс.

Я пригубила вино, и напиток скользнул в горло, согревая. Какое убийственное совпадение: мисс Гиббонс оказалась знакома с семьей, которая видела, как меня отправили в тюрьму.

– И все из-за этого жуткого спиритического сеанса. Только вообразите! Медиум всех их будто заворожила. Выяснилось, что она была мошенницей, но прежде чем ее забрали, она успела шепнуть моей подруге, что призрак отца велел им заглянуть в камин.

Сердце загрохотало сильнее, не давая дышать. Я представила, как оно вырывается у меня из груди и заливает кровью изящно сервированный стол.

– Спиритического сеанса? – приподнял бровь Уильям. – Нелепый лондонский обычай.

Укол предназначался исключительно мистеру Пембертону. Я постаралась опуститься пониже на своем стуле.

– Горе делает людей уязвимыми, – отозвался тот и бросил на меня взгляд, а я быстро потупилась. Слишком не уверена была в себе, чтобы расточать фальшивые улыбки.

Доктор Барнаби незаметно вздохнул. Его тарелка уже опустела.

– Но история на том не закончилась, – продолжила мисс Гиббонс. – Стоило моей подруге рассказать родным о том, что ей шепнула гадалка, те принялись за поиски. Представляете, сколько сажи было в камине? У миссис Хартфорд едва не прихватило сердце, когда портрет ее мужа рухнул со стены и разлетелся на части.

Она подняла свой бокал, Бромуэлл мгновенно возник рядом и вылил туда остатки из другой бутылки.

Она улыбнулась мистеру Пембертону и взмахнула ресницами с той уверенностью, которую дарует роскошная жизнь. Я догадывалась, что леди и не подозревает, какими пурпурными от вина стали ее зубы.

Отрезав крошечный кусочек абрикоса, мисс Гиббонс сказала:

– Представляете, нашел тайник юный Роберт. – Она умолкла, мучительно оттягивая время и дожидаясь вопроса, который непременно должен был воспоследовать.

– И что же было в тайнике? – наконец не выдержал доктор.

Мне стало любопытно: это искренний интерес или же он пытается подстегнуть рассказчицу? Бромуэлл подошел к нему и забрал тарелку.

Мистер Локхарт улыбнулся дворецкому:

– Пожалуйста, передайте миссис Гэллоуэй, что обед был великолепным.

Мисс Гиббонс задумчиво дожевала кусочек и продолжила:

– Пока все спорили, Роберт взял лампу и заглянул в дымоход. Он такой худой, что кроме него никто бы там не поместился. Он обнаружил жестяную банку, спрятанную между кирпичами. В ней лежал ключ от банковской ячейки мистера Хартфорда.

В животе поселился странный трепет. Внутри камина действительно был ключ! Я подумала: просто удачное совпадение. Я никак не могла оказаться посредником для той стороны.

– Ни за что не угадаете, что нашлось внутри. – В ожидании ответов мисс Гиббонс обвела всех взглядом.

– Новое завещание, в котором он послал к черту свое нелепое семейство? – хмыкнул Уильям.

– Купчая на собственность, о которой ничего не было известно? – предположил в свой черед доктор Барнаби.

Мисс Гиббонс покачала головой.

– Ваши догадки никуда не годятся. Пожалуй, дам подсказку. По размеру этот предмет меньше обеденной тарелки.

– Любовное письмо, – вмешался мистер Пембертон. Его слова настолько удивили меня, что я не отвела взгляд, когда наши глаза встретились в сотый раз за вечер. Вероятно, он пытался разжечь любопытство публики перед своим собственным сеансом. Я постаралась не обращать внимания на грохот сердца, отдававшийся в груди.

– Мисс Тиммонс? – окликнул он. – Мы ждем ваших предположений!

Щеки у меня запылали.

– Наверняка это нечто важное, но только для него одного, – сказала я. – То, что он желал сохранить в тайне даже от собственной семьи.

– Семейные тайны, – пробормотал Уильям. – Как неоригинально. – И снова повернулся к красавице-гостье. – Скажите, мисс Гиббонс, всегда ли вам доставляет удовольствие пересказ злоключений убитой горем семьи?

Мистер Локхарт промокнул усы салфеткой.

– Мисс Гиббонс просто хочет развлечь нас шарадой. Уверен, ее милая подруга несколько приукрасила свой рассказ. Ничего страшного, если мы немного позабавимся, разгадывая тайну. – Он кашлянул. Наконец-то.

Мисс Гиббонс подняла свой бокал, чтобы подлили вина. Ее способность расправляться с выпивкой поражала. Она посмотрела на меня.

– В банке была школьная медаль.

– Как печально, – сказала я. – Должно быть, медаль была важна для него. Почему же он ее спрятал, а не поделился успехом с семьей?

– Верно, – тихо подхватил доктор Барнаби. – Но если гадалка знала о камине, зачем же ее арестовали? Как-то нехорошо вышло с бедняжкой.

Милый доктор Барнаби! Он защищал меня, сам того не подозревая.

– Бедняжкой! – закатила глаза мисс Гиббонс. – Медаль, что дорога лишь как память, – ничто в сравнении с драгоценностями, которые она украла. Но это уже неважно: по слухам, ее казнят. Я посоветовала подруге надеть ту медаль на повешение.

Глава 45

Леди Одра Линвуд

Запись в дневнике

Сомерсет-Парк,

4 мая 1852 года

Дружочек,

сегодня та самая ночь перед венчанием. Рука моя дрожит от предвкушения и страха. Все становится на свои места. Завтра начнется моя настоящая жизнь. Хотя мне жаль покидать тебя, Дружочек. Все эти годы мы были верными компаньонами. Однако я должна распрощаться со всем, что напоминает мне о Сомерсете, в том числе и с тобой. Твоя дружба пошла мне на пользу, столько лет она берегла величайшую мою тайну. Никто ни о чем не догадывается, даже мой возлюбленный. Сначала это был забавный способ подглядывать за слугами. Теперь это мое спасение!

Я собрала свою сумку и укрыла ее в тайном месте.

Знаю, глупо вот так все здесь рассказывать, но я хорошо спрячу дневник. Интересно, найдет ли мои записи кто-нибудь? Может быть, я даже вернусь однажды и заберу его!

За ужином я обронила, мол, боюсь, что завтрашний день никогда не наступит. Мистер Пембертон отсалютовал мне бокалом с другого конца стола, словно радуясь удачному деловому соглашению. Меня могло бы терзать чувство вины за то, что я покидаю его, когда бы не тот факт, что Сомерсет уже ему принадлежит.

Уильям всю трапезу не отводил от меня горящего взгляда. Кожу все еще будто печет. Я задумалась: возможно ли, что он пробрался ко мне в комнату и нашел дневник? Знает ли он? При мысли об этом я содрогнулась. Смерть отца всколыхнула что-то в его душе, и теперь оно выглянуло на поверхность.

Стоит мне посмотреть на Уильяма, я вспоминаю дедовы глаза. Передается ли жестокость по наследству, подобно цвету волос? А если да – способна ли я на то, что сотворил дед? Возможно, покинуть Сомерсет – лучшее решение для меня и ребенка.

Полночь все никак не наступит…

Глава 46

Я сидела у зеркала трюмо,