Похищенная девушка - Джозефина Тэй

– Отлично, – заметил Стэнли, посасывая ободранные костяшки пальцев, и воскликнул: – Смотрите!

Крыша сморщилась, как лицо ребенка, готового разреветься; будто плавящийся негатив пленки. Круглое окошко, столь печально знаменитое, покачнулось вперед и медленно завалилось внутрь. Взвился и опал язык пламени, и вдруг вся крыша рухнула в горящее месиво, смешавшись с обломками интерьера. Мужчины отшатнулись от волны вулканического жара. В летней ночи победоносно взревел неуправляемый огонь.

Когда пламя наконец погасло, Роберт со смутным удивлением увидел, что занялся рассвет. Спокойный, белесый рассвет, полный обещаний. Наступила тишина; шум и крики сменились мягким шипением водяных струй, поливавших дымящийся скелет дома. Посреди истоптанной травы стояли лишь четыре уцелевшие стены, закоптелые и мрачные. Четыре стены и часть лестницы с искривленным железным поручнем. По обеим сторонам двери виднелись останки веселых цветочных кадок Невила, над краями которых нависали мокрые и почерневшие обрывки едва узнаваемых цветов. Между ними зиял черной пустотой дверной проем.

– Что ж, – сказал подошедший Стэнли, – кажется, все.

– Как это началось? – осведомился Билл, подоспевший слишком поздно и не видевший ничего, кроме руин.

– Никто не знает. Когда констебль Ньюсом прибыл на дежурство, дом уже горел, – ответил Роберт. – Кстати, что стало с теми двумя типами?

– Которых мы научили уму-разуму? – уточнил Стэнли. – Домой пошли.

– Жаль, выражение лица не считается доказательством.

– Да, – проговорил Стэнли. – Ни за это, ни за разбитые стекла никого не привлекут. А я все еще кое-кому должен за шишку на голове.

– Вы этому мерзавцу сегодня чуть шею не свернули. Хоть какая-то компенсация, разве нет?

– Как вы им сообщите? – спросил Стэнли, явно имея в виду Шарпов.

– Бог знает, – пожал плечами Роберт. – Оповестить сразу и испортить победу в суде? Или пускай порадуются, а потом придется их огорчить?

– Пускай порадуются, – сказал Стэнли. – Что бы ни произошло потом, ничто уже не омрачит их триумфа. Не надо все портить.

– Наверное, вы правы, Стэн. Знать бы наверняка, как будет лучше. Пожалуй, закажу им номера в «Розе и короне».

– Им это не понравится, – заметил Стэн.

– Может, и так, – несколько нетерпеливо отозвался Роберт, – но выбора у них нет. Что бы они ни решили, им, думаю, все равно придется где-то провести ночь или две, чтобы все устроить. «Роза и корона» – лучшее из имеющегося.

– Ну, – начал Стэнли, – я тут подумал. Уверен, моя квартирная хозяйка будет рада их разместить. Она всегда была на их стороне, у нее есть свободная комната, а еще они могли бы занять переднюю гостиную, которую она никогда не использует. Это последний ряд муниципальных домов, которые выходят к Медоуз, там очень тихо. Уверен, там им будет лучше, чем в отеле, где на них все будут пялиться.

– Правда, Стэн. Я бы не додумался. Вы считаете, ваша хозяйка согласится?

– Не считаю, а уверен. В данный момент они ее очень сильно волнуют. Она примет их как членов королевской семьи.

– Тогда уточните и позвоните мне в Нортон. Оставьте сообщение в гостинице «Фезерс».

Глава 22

Роберту казалось, что в здание суда в Нортоне втиснулась чуть ли не половина Милфорда. На пороге переминались с ноги на ногу раздраженные и обиженные жители Нортона, недовольные тем, что знаменитое на всю страну дело, слушавшееся в их суде, привлекло столько народу, а им самим не хватило места. Хитрые приезжие пройдохи подговорили нортонскую молодежь занять для них места в очереди, чего взрослые жители Нортона сделать не догадались.

В зале было жарко, и толпа гудела не только в ходе обычных предварительных процедур, но даже во время речи прокурора Майлза Эллисона о сути преступления. Эллисон был полной противоположностью Кевину Макдермоту: светлое, мягкое лицо принадлежало не столько человеку, сколько типу людей; говорил он спокойным, сухим, лишенным эмоций голосом. А поскольку все присутствующие давно прочитали все об этой истории и во всех подробностях ее обсудили, публика не обращала на него внимания, а скорее развлекалась поисками знакомых в зале суда.

Роберт вертел в кармане овальный кусочек картона, который вчера перед отъездом вложила ему в руку Кристина, и повторял про себя будущую речь. На ярко-синем фоне была нарисована малиновка с пышной красной грудкой и надпись: «НИ ОДНА ПТИЦА НЕ УПАДЕТ». Как, думал Роберт, снова и снова вращая в руке картонку, сказать людям, что у них больше нет дома?

Внезапное движение сотен тел и наступившая затем тишина вернули его к действительности, и он понял, что Бетти Кейн дает клятву над Библией. «Ничего не целовала, кроме книги», – сказал Бен Карли, впервые увидев ее при тех же обстоятельствах. Сегодня она выглядела так же. Голубой костюм так же наводил на мысли о юности и невинности, о цветах вероники и колокольчиках в траве, о дыме костра. Шляпка так же открывала чистый детский лоб с чарующей линией волос. Роберт, знавший о том, как она жила в те недели, когда пропала из дому, вновь был поражен ее видом. Умение внушать к себе доверие – одно из важнейших для преступника качеств, но до сих пор он считал, что способен разглядеть любое притворство. Он впервые видел работу мастера. По сравнению с ней остальные выглядели любителями.

И вновь она образцово давала показания; ее звонкий юный голосок был слышен во всех уголках зала. Публика вновь слушала, замерев, затаив дыхание. Однако судей ей на сей раз очаровать не удалось. Если верить выражению лица господина судьи Сэя, то ее обаяние не произвело на него ни малейшего впечатления. Роберт подумал, что причина критического взгляда судьи кроется либо в том, что ему вообще противна вся эта история, либо в подозрении, что Кевин Макдермот не явился бы сюда защищать этих двух женщин, не будь у него чертовски веских аргументов.

Рассказ Бетти о ее страданиях произвел тот эффект, которого прокурор не сумел добиться: вызвал эмоциональную реакцию. Публика то хором вздыхала, то негодующе перешептывалась. Это не выходило за рамки дозволенного, требовать тишины судье не пришлось, но было ясно, на чьей стороне присутствующие. И в такой напряженной атмосфере Кевин начал перекрестный допрос.

– Мисс Кейн, – мягким, тягучим голосом произнес Кевин, – вы сказали, что, когда приехали во «Франчайз», было темно. Действительно было очень темно?

Убеждающий тон вопроса навел ее на мысль, что Кевин не хочет услышать о том, что и впрямь было темно, и она ответила так, как он предполагал.

– Да. Очень темно, – сказала она.

– Слишком темно, чтобы видеть дом снаружи?

– Да, слишком темно.

Он как будто сменил тему.

– В ночь вашего побега, вероятно, было не настолько