Пойдем со мной - Рональд Малфи

– Произошло, – взвизгнул один из попугаев, напугав меня.

Джеймс де Кампо снова поморщился – то ли от боли в правом колене, то ли от воспоминаний о том, что он собирался мне рассказать.

3

Однажды вечером в далеком 2013 году, когда Джеймсу де Кампо еще только предстояло ощутить на себе утешительное сияние трезвости, он закончил свою смену в кинотеатре местного торгового центра и по дороге домой зашел бар под названием «Логово пумы». Как и подобает заведению с подобным названием, среди посетителей были в основном женщины средних лет в облегающих джинсах, с глубокими декольте и прическами как у Элвиса. Джимми пришел сюда, чтобы поглазеть на этих женщин, потягивая водку с тоником с видом командира эскадрильи. Примерно через час у него стало двоиться в глазах, и он довольно угрюмо беседовал с женщиной, у которой над левой грудью на фоне едва заметных веснушек виднелась татуировка с логотипом группы Van Halen. В какой-то момент женщина исчезла в дамской комнате, проведя по его затылку акриловыми ногтями, но потом так и не вернулась. В этом-то и была загвоздка. Джимми де Кампо иногда казалось, что дамская комната в «Логове пумы» – это черная дыра, в которой время от времени пропадают случайные красотки и изголодавшиеся по сексу разведенки средних лет.

Когда он оторвалcя от пятой или шестой порции водки с тоником, то встретился с полным чувством собственного достоинства взглядом молодой женщины, сидевшей в одиночестве за столиком в другом конце бара. Тонкие черты лица были освещены только мерцающим светом свечи в стеклянной банке, стоявшей в центре стола. Она была довольно привлекательна, с длинными черными волосами и бледной, как у призрака, кожей, но внимание Джимми привлек тот факт, что она была самой молодой женщиной – самой молодой посетительницей – в этом заведении. Она была моло-же остальных по крайней мере на тридцать лет.

– Что за пташка? – спросил он бармена, парня по имени Стив, которому иногда приходилось вызывать полицию, когда веселье выходило за рамки разумного.

Стив оценивающе посмотрел на женщину.

– Понятия не имею. Никогда раньше не видел.

– Что она пьет?

– Мерло.

– Дорогое?

– Шесть баксов за бокал.

Немного дороже его пойла, но он сказал:

– К черту, принеси ей порцию за мой счет.

– Стандартный Дон Жуан, – сказал Стив и наполнил бокал.

Когда напиток принесли к столику женщины, Джимми, ухмыляясь, как человек, только что выигравший крупную сумму в казино, поднял свой бокал, давая понять, что это от него. Лицо женщины, скрытое за волной темных волос, светилось, будто в ее сердце находился источник какого-то неземного света. Он понимал, что пьян, но еще он понимал, что, когда он пьян, он не чувствует боли и не боится отказа. Если постоянно стреляешь по кроликам, в конце концов попадешь в цель.

Он слез с табурета и, пошатываясь, побрел в туалет, где выпустил в унитаз лазерный луч ярко-желтой мочи, потом изучил свое лоснящееся и землистое отражение в зеркале. Затем отхаркнул в раковину комок мокроты размером с устрицу и вернулся в бар.

Женщина, к его большому огорчению, исчезла.

– Проклятая дамская комната, – пожаловался он Стиву, закрывая счет. На стойке бара появились влажные, смятые банкноты. – Когда-нибудь НАСА обнаружит стадо телочек из Джерси, вращающихся вокруг Млечного Пути, как спутники. Попомни мои слова.

– Попомнил, – подтвердил Стивен, так и не отдав Джимми сдачу.

Был будний вечер, и на парковке было немноголюдно. В близлежащих зданиях – автомастерской и банке – не горел свет. Светившая прямо над головой луна казалась раздувшейся жемчужиной, окутанной дымчато-черными облаками.

С дальнего конца парковки к нему быстрым шагом приближалась какая-то фигура. Если бы он не выпил так много, он, возможно, сразу заметил бы этого человека и, быть может, даже избежал бы этой передряги, но сделанного не воротишь. Он был всецело поглощен титанической работой по извлечению ключей от машины из кармана своего комбинезона. Казалось, что это невозможно, поскольку ключи каким-то образом увеличились в размерах и никак не пролезали через слишком узкий разрез.

Только когда человек оказался менее чем в трех футах от Джимми де Кампо, тот поднял голову. Перед затуманенным взором фигура казалась не более чем ожившей, отделившейся от ночи тенью.

– Кто, черт…

Его слова оборвались, когда фигура ударила его по левой коленной чашечке чем-то длинным, твердым и беспощадным. Перед его глазами вспыхнула вспышка ослепительного света. Последовавшая за этим боль не была похожа ни на что, что он когда-либо испытывал раньше – словно удар молота пронзил его до мозга костей. Он рухнул на тротуар как раз в тот момент, когда фигура, одетая во все черное и с лицом, скрытым под балаклавой, как у вора-домушника из старого фильма, снова замахнулась неумолимой длинной палкой, на этот раз попав ему в правую голень.

Джимми услышал, как сломалась кость. Этот звук эхом разнесся по тихой парковке, словно фейерверк, и в последующие недели, под кайфом от обезболивающих, он слышал его каждую ночь.

Фигура стояла прямо над ним, за головой человека в маске вырисовывался силуэт раздувшейся круглой луны. Словно нимб. Действительно, на мгновение его охватила уверенность, что эта фигура была каким-то небесным созданием или духом, пришедшим сюда, чтобы отомстить за каждый проступок, совершенный на протяжении его пьяной и несчастной жизни.

Его ударили еще несколько раз, он периодически терял сознание, в то время как ему дробили ноги. В какой-то момент, когда он перевернулся на спину и перестал поднимать руки в бесполезной защите, ему показалось, что штанины комбинезона теперь набиты осколками стекла и гравием. Прижавшись затылком к холодному, влажному асфальту парковки, он наблюдал, как фигура снова подняла свое орудие. Даже угасающим сознанием он понял, что это лом. А еще он понял, что нападавший был не мужчиной, а женщиной: это было видно не только по телосложению человека в маске, но и по локону черных волос, выбившихся из-под балаклавы и спадавших на плечо.

Женщина подняла лом над головой, и его силуэт рассек пополам лунный диск. В этот момент он понял, что она собирается размозжить ему череп. И, по правде говоря, был этому рад. Боль в ногах была такой сильной, что они почти полностью онемели. С некоторой отстраненностью он подумал, не повредила ли эта сумасшедшая его позвоночник.

Но затем она опустила лом. Ночь была холодная, и он мог видеть струйки пара, поднимавшиеся от маски нападавшей. Грудь женщины вздымалась и опускалась,