Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

— Постойте, да и какая с Сицким могла быть достойная работа? Ха! — Девушка язвительно хмыкнула и скривила рожицу. — Ну да-да-а-а… достойной она была, да, в самом начале, когда Илья Иванович нас зазывал и в первый месяц был белым и пушистым. А вот потом, когда понял, что наше финансовое положение не просто тяжелое, а скорее убогое и мы, выкраивая деньги на съем жилья и еду, не говоря уже об одежде, которую приходилось порою перешивать из лоскутов от остатков костюмов или принимать в дар от других девочек, уже никуда не денемся с подводной лодки, начал вести свою игру. Что-то давал, а что-то забирал. Манипулятор чертов…

— Поясните, о чем речь.

Наиболее уравновешенная и спокойная из трио, Сомова продолжила:

— Снимал нам однушку на троих, но за это требовал работать в театре так, что мы едва доползали уставшими до дома, но, откровенно говоря, мы эту арендованную квартиру видели только пару раз в месяц. Остальное время буквально жили в театре.

У оперативников начинала крепнуть убежденность, что девушки долго копили в себе то, что ныне рассказывают сотрудникам структур. Вероятно, покойный действительно крепко держал их на поводке, оттого при его жизни им было тяжело дернуться куда-то в сторону. И все-таки, если Десятов, расчувствовавшись от истории, глядел на трио глазами, полными печали, то Гуров все-таки всегда старался все делить на два. Тем более держа в уме, что, как бы то ни было, специфика дела непростая — они имеют дело с актерами, и это во-первых. А во-вторых, сбрасывать девиц со счета потенциальных убийц было нельзя. Тем более исходя из имеющихся доказательств, Гуров четко был уверен, что убийство было спланированным, а к тому же и групповым, на что девушки подходили как нельзя кстати.

— Он вот говорил всем: «Театр требует жертв», и у каждой из его марионеток была своя собственная жертва для кукловода. А в нашем случае жертвы были очень велики. Мы стали часто болеть, недосыпы и истощения на фоне стрессов и постоянного давления влияли и на психику, стали ссориться друг с другом. Тяжело, правда, тяжело.

— Да… непростая у вас, девчонки, судьба сложилась, — искренне посочувствовал Димка, пристально глядя в глаза Ксении, которая в ответ слегка улыбнулась мужчине.

Гуров чуть склонил голову набок и ожидал продолжения. В этот раз говорила Чернозуб, которая к этому времени выровняла дыхание и слегка остыла в эмоциях и печалях по покинувшей мир воспитательнице.

— Когда поняли, что дальше так продолжаться не может, стали думать, что делать. Уйти насовсем из театра мы действительно не могли.

— Причина? Расторгнуть договор — вполне приемлемое дело.

— Сицкий вывернул контракт так, что мы должны были порхать бабочками на тросах этих долбаных еще пять лет, в ином случае — выплатить неустойку в полмиллиона. Конечно-о-о, данный пункт был указан мелким шрифтом, — развела руками девушка, словно признавая собственные ошибки, будто вся ответственность лежала лишь на ней. — Дальше нашли в интернете объявление, что требуются красивые и эрудированные девушки для сопровождения влиятельных мужчин. Все строго анонимно, без пошлостей и грязи. Вот, собственно, так мы и попали в эту сферу, хоть немного продыху стало. Только недолго музыка играла, и здесь нам Сицкий, скотобаза, воздух перекрыл…

Варвара прервалась, сердечно попросив кого-нибудь из девчонок принести ей хорошего вина из бара. Осушив половину бокала почти залпом, продолжила уже бодрее:

— Не знаю, как именно, но предполагаю, что и в этот раз на нас настучала Дианка, да?

— Мы не разглашаем подобную информацию, — ответил Десятов за Гурова, который в этот миг фиксировал основные моменты, уткнувшись в прилично заполненный лист.

— Значит, Дианка. Зараза бесталанная. Ладно, пока не о ней. Так вот, как-то она узнала про нашу вторую работу и рассказала худруку. Сицкий быстренько-быстренько добыл доказательства.

— Подробнее.

— Этот олень где-то фотомонтаж применил, что якобы мы действительно занимаемся непотребствами, где-то были правдивые видео с нашим участием — просто сопровождаем клиентов на выставках, встречах, выездах и тому подобное. В общем, превратил он это в фарс опять, конечно, в угоду себе, ведь что?.. Пра-а-авильно, театр требует жертв! А у него, гада такого, жертв его самолюбия — вагон и маленькая тележка. Ик! «Я унесу наш маленький секрет в моги-и-илу!» Козел! Ик!

Чернозуб, очевидно, перебрала с вином и уже была не в состоянии вести рассказ, периодически борясь с икотой. Сомова пролепетала:

— Все привело к тому, что Илья Иванович стал нас шантажировать этими доказательствами и угрожать. Полмиллиона на неустойку, как вы понимаете, у нас не было. Уйти из театра мы, получается, не могли. Нам оставалось только пойти у него на поводу — оказывать услуги людям из круга Сицкого, также довольно высокопоставленным личностям, со своими искушенными фантазиями, но уже иного характера…

Когда разговор коснулся уже более глубокой темы, до того тихая и спокойная Ксения пригубила пару глотков полусладкого вина и принялась нервно кусать губы.

— Большую часть оплаты он забирал себе. Мы вернулись в то же состояние, и душевное, и моральное, и финансовое, в котором были тогда, когда все это спланировали.

— Извините, Лев Иванович, можно перерыв, пожалуйста? Правда тяжело… — отрезала Сомова и, не дожидаясь разрешения, вышла из «допросной» в смежное помещение, где размещался внушительных размеров бассейн.

Человечности у Гурова все же было не отнять. Он прекрасно понимал и видел, как девушкам действительно трудно выворачивать наизнанку всю душу, вытряхивать из глубин памяти то, что хотелось бы забыть как страшный сон. Полковник согласился и, решив, что за руль садиться нет никакого желания и в итоге он вызовет такси, достал из внутреннего нагрудного кармана пиджака фляжку с крепким напитком. Димка отказался от угощения.

Следом раздался гулкий всплеск воды. Десятов мигом шмыгнул в сторону источника звука, чтобы проверить, все ли в порядке с Ксенией, но спустя пару минут за дверью послышались приглушенные разговоры. Лев Иванович вмешиваться не стал, доверяя сегодняшнему напарнику.

Пятнадцать минут все молчали, погрузившись каждый в собственные мысли. Гуров сидел и просматривал свои записи. Димка присматривал за Ксенией, плескавшейся в бассейне. Вика вышла, мельком сказав, что в туалет. Чернозуб нервно мерила шагами помещение. Наконец, не выдержав, выпалила:

— Простите, но, думаю, мы с девчонками даже рады, что ему хана пришла. И я бы пожала руку тому, кто это сделал. Хотите — судите меня, хотите — надевайте наручники прям здесь за мои слова, если они противоречат закону! Но таким, как он, не место на земле! Он всем жизнь портил, понимаете! Нас… обложил со всех сторон, и ему все-все воздалось по заслугам!

Вика,