Мертвая цепочка - Николай Иванович Леонов

ее послал, та-а-ак, — загибая пальцы, перечислял Десятов. — У Дубининой в истории браузера нашел заявки в несколько банков с запросом на кредитование.

— Так, а Сомова?

Димка прикусил верхнюю губу. Гуров же не намерен был ждать, а посему несколько раз легонько похлопал коллегу по плечу:

— Ну, давай-давай, скорее, Дима, скорее. Понравилась, я понял, но давай влюбленные вздохи-охи — все потом! А сейчас говори!

— А у Сомовой переписка.

— С кем? — Лев Иванович едва не взревел.

— Контакт записан как Аня — медцентр, восстановление диалога в процессе. Первые сообщения — договаривались о тайной встрече, чтобы никто не узнал.

Лишь сейчас Дима поднял опечаленный взгляд. Гуров остался доволен и стремглав направился в общий зал.

Девушки в это время стояли подле двери и ожидали, что их вот-вот отпустят, однако этого не случилось.

— Девушки, присядьте.

Послышался разочарованный вздох, и девицы раздраженно переглянулись.

— Ксения, а с вами мне нужно поговорить отдельно. Давайте уединимся, разговор конфиденциальный.

Девушка сделала два шага вперед, но здесь ей преградила путь самая напористая из троицы — Варвара.

— Ну уж нет! У нас секретов друг от друга нет! И мало ли как вы запудрите девчонке мозги, знаем мы вас… мужиков! Нет, я против! — протестовала блондинка.

Заслонив подругу спиной, свой голос подала и Виктория:

— Согласна.

— Девочки, спасибо, но, — хотела было возразить Сомова, однако ее перебила Чернозуб:

— Никаких «но»! Что вам надо от Ксюхи? Она и муху не обидит и всегда уважала Илью Ивановича, даже когда тот поступал как последняя сволочь! Какие к ней претензии?

— Хорошо, раз вы настаиваете и действительно тайн друг от друга у вас никаких не имеется…

Сомова заметно напряглась.

— Думаю, вы уже осведомлены, что отравление произошло через дым-машину медицинским препаратом?

— Так. Чем именно, не знаем, что усыпили, это и ежу понятно, — нападала Варя.

— Ну и? Ксюха, хотите сказать, дымовые фокусы устроила? — поддержала ее Дубинина.

— А вот это мы сейчас и узнаем. Гражданка Сомова, на днях вы связывались с медицинским работником, будучи уже в Москве?

Парочка защитниц охнула и, расступившись, внимательно сверлила взглядом, требуя к ответу Ксению, потупившую глаза.

— Да.

Пошаркав по плитке на ватных ногах, все трое уселись обратно на диван.

— Слушаю вас.

Димка подскочил и вклинился в допрос:

— Лев Иванович, не надо, пожалуйста!

— Отставить! — рявкнул Гуров, отчего все присутствующие вздрогнули.

— Товарищ полковник, но я же у…

— Десятов! Еще слово — и я тебя за дверь выставлю. Соблюдай субординацию!

— Есть.

— Сомова, продолжайте. Для чего вы встречались с медицинским работником, причем договариваясь о тайной встрече, накануне убийства Сицкого и отравления посетителей массового мероприятия?

— Это слишком личное.

Стрелки часов указывали на десять вечера. Терпение Гурова лопнуло. Встав, он, широко и уверенно шагая, направился к двери:

— К черту этот театр абсурда. Я вызываю ребят, пускай вас вяжут, в отделе разберемся. Я, ей-богу, хотел по-хорошему!

— Нет! Товарищ полковник! Прошу! Не надо! Девочки ни в чем не виноваты! — впервые в полный голос заявила Ксения. — Я расскажу! Я все расскажу!

Ксения отпила воды и, поставив трясущимися руками стакан на стол, пояснила:

— Анну я ранее не знала. Нашла ее контакт на третьем выпавшем сайте в поисковике. Написала ей… встретились мы с ней. Она передала мне препарат, объяснила, как и что сделать, а я доплатила ей за секретность. И все. Мы разошлись.

— Ксюха? — взирая на подругу ошалелыми глазами, пробормотала Варя.

— Девочки, простите, что не сказала вам раньше…

— Сомова, ты че, с дуба рухнула? Ты на фига его убила? Как ты вообще на это решилась?

— Я не могла иначе… простите.

Ксения едва сдерживала эмоции, подступающие к горлу:

— Я уже просто не могла терпеть. Меня уже воротило от него. И дальше наша жизнь бы только усложнилась, если бы я так не поступила! Он бы не дал нам всем покоя… и постоянно деньги, деньги, деньги. Нет… нет! У меня уже просто не было сил…

Варвара и Виктория, словно зеркальное отражение друг друга, оперлись локтями о колени, запустили ладони в волосы, взъерошивая их. Десятов облокотился спиной на стену подле выхода и смотрел на все безучастными, обиженными и отчаявшимися глазами.

Лев Иванович, взяв смартфон, стал искать в контактах номер дежурной части.

— Если бы я не купила эти таблетки… неизвестно, как бы было дальше.

Все пропустили мимо ушей сказанное, но здесь оперуполномоченный нахмурился.

— Какие таблетки? Снотворное же было в жидкой форме?..

— Какое снотворное? — вытирая слезы, словно очнувшись ото сна, уточнила Сомова. — При чем здесь снотворное?

— А я вас просил остановиться… — прокомментировал Дима, все так же надувшись.

— Мне пришлось сделать медикаментозное прерывание беременности. Втайне от всех. Срок был совсем маленький, поэтому думала, что никто не узнает… тем более это все случилось по вине Сицкого. Варь, ты, наверное, помнишь, месяц назад…

Гуров, не желая вслушиваться в детали истории, убрал телефон в карман, после чего приложил ладонь ко лбу, да так и сидел минут десять.

— На сегодня все свободны, — устало произнес он и уже окончательно отправился к двери.

Прежде, чем выйти, остановился:

— Уж прости меня, Димка. Привык полагаться в большей степени на себя, а тебя не услышал.

Лев Иванович подал ладонь, которая доли мгновений держалась в воздухе, не ощутив встречной реакции. Десятов, подумав немного, все-таки смачно хлопнул по руке в знак примирения.

— Прощено, забыто.

Покидал помещение Лев Иванович с неприятным осадком на душе.

Густым одеялом тучи заслоняли темное небо, на котором изредка можно было встретить мерцание звезд. Воздух был сырой, тяжелый, обещающий скорый приход дождя. На город навалилась ночь.

Гуров находился в подавленном расположении духа. Ему несвойственно было пасовать перед трудностями, да и сейчас он делать этого не собирался, но в глубине души ощущалась такая тяжесть, словно он уже заведомо проиграл и заранее будто ступил не на ту дорогу, не рассмотрел правильный путь. Жертва преступления чем дальше, тем больше ему не нравилась. Мужик оказался мерзким типом. И тем не менее его убили. А Гуров стоял на страже закона. Время словно ускользало сквозь пальцы. Оставалось меньше суток, после чего железная птица унесет кого-то, кто, возможно, причастен к убийству, но остался без внимания опера и уйдет от него безнаказанным. Точнее, улетит. Да и работать, когда тебя кто-то подгоняет, — не в радость. Не менее раздражали и собственные принципы. Оказаться в гуще событий, едва не стать жертвой банды театральных мстителей, будучи при звании, — удар не то что ниже пояса, а личный презрительный укор погонам, чести и достоинству. Он знал, что в случае чего Орлов найдет что сказать коллегам из Екатеринбурга, как правильно передать дело, дабы не возникло